А что в остатке?

Три года реформ в России породили немало вопросов.

Начнем, казалось бы, с самого удачного проекта – реформы здравоохранения. Наши первые лица в государстве то и дело помпезно разрезали ленточки, упорно навязывая обществу мысль, что жизнь стала лучше, жить стало веселей.

Оно, на первый взгляд, и верно. Построены где-то новые межрайонные больничные комплексы, оборудованные по последнему слову техники, на службу здравоохранению прямо с конвейеров автозаводов к некоторым поликлиникам прирулили сотни усовершенствованных машин «Скорой помощи», в иные больницы поступили тысячи комплектов современного дорогого оборудования, которым, правда, в глубинке не умеют пользоваться, и оно чаще простаивает, чем работает. Возросли доходы врачей.

Не всех, правда. Сотрудники родильных домов, к примеру, стали получать значительно больше, а сотрудники гинекологических отделений – нет.  Это разделило некогда сплоченные ряды медработников на волков и козлищ. Среди козлищ оказались хирурги, окулисты, невропатологи, другие врачи узкой специализации. Обиженные, они стали отказываться от работы в стационарах или вести прием больных в поликлиниках,  а потом начали уходить из низового звена и из медицины вообще. Зато явилось много терапевтов и врачей общей практики, педиатров и акушеров, которые раньше работали продавцами, дистрибьюторами страховых или фармацевтических компаний, да кем только не работали, но не по своей специальности, но после объявленных надбавок срочно кинулись обновлять просроченные сертификаты, чтобы быстренько занять вакантные высокооплачиваемые места. Вроде бы хорошо. Наконец-то стало в избытке специалистов самых востребованных профессий.

Плохо то, что зарплату медикам повысили, но работать-то они лучше не стали. Особенно врачи районного звена. Отношение к больному даже охладело. Взяточники как брали взятки, так и берут. Дистрибьюторы как продвигали интересы своих компаний, за что им компании платили и платят хорошие деньги, так и продвигают. Может быть, стоило сделать все как-то иначе. Ну, скажем, выдать людям сертификаты, какие сейчас выдают беременным женщинам. Те сами  выбирают роддом, в котором им предстоит рожать. А роддома, чтобы не остаться без средств, вынуждены повышать качество обслуживания. Так и здесь: мы бы рублем голосовали за ту больницу и того врача, которому доверяем свое здоровье, свою жизнь. А иначе отсеять взяточников, хамов, непрофессионалов из больниц при общей нехватке медицинского персонала чрезвычайно трудно. Потому и работают сплошь и рядом высокооплачиваемые невежды.

- По национальному проекту мы должны услугу-то улучшать, а у нас выходит все наоборот. Участковая больница стала амбулаторией, амбулатория – ФАПом. Какое это улучшение? Повышение зарплат некоторым категориям медработников проблем не решило, качество медицинского обслуживания не улучшило. Внесло раздор внутри коллективов, и все, - признавалась глава Олонецкого района Карелии Александра Спиридонова. - Я изучала опыт Швеции, Норвегии, у меня сейчас племянница живет в Бельгии. У них у каждого полисы, и они выбирают, к какому врачу пойти. И тот по этому полису получает доплату. Это же услуга. Я пойду к нему второй и десятый раз, если он мне хорошую услугу оказывает. И наоборот, отнесу свой полис другому, если плохую. А у нас сейчас – хороший ты или плохой, но раз ты участковый врач, ты получаешь доплату. А если не участковый, будь хоть золотым, ничего не получишь. Тут что-то наломано. Не доработано.

- Возросшие доходы участковых терапевтов и педиатров, врачей общей практики кадровую проблему, увы, не решили. Из трех человек, направленных в мединститут, не вернулся ни один. Главная проблема – жилье, - это мнение главного врача Бежецкой районной больницы Тверской области Юрия Ашевского. - В прежние времена больница получала 5-6 квартир в год, и было достаточно. Этой практики в городе давно нет, а в деревнях дома медиков либо приватизированы, либо разрушены, отсюда и проблема. Большинство работающих врачей – предпенсионного и пенсионного возраста.

В районной больнице не хватает хирургов, рентгенологов, лор-врачей, анестезиологов-реаниматологов. Есть перебои с лекарственным обеспечением. А вообще реформу здравоохранения, будь на то его воля, Юрий Ашевский делал бы иначе. Для начала привел бы к санитарным нормам те помещения, в которых лежат больные и работают медики, а то ведь некоторые здания построены еще до революции 1917 года – крыши текут, косметический ремонт проводится в лучшем случае раз в 5-10 лет. И дал бы деньги на приобретение оборудования самим больницам, а то ведь техника поступает такая, что, можно бы купить лучше, а главное, дешевле.

Увы, проявлять инициативу главным врачам, как и врачам вообще, не позволено. Готовили ее иные люди, нередко очень далекие от здравоохранения. Видимо, потому реформа и не ответила на главный вопрос: а для чего, собственно, стране нужно здравоохранение? Служить болезни или здоровью? Плодить инвалидов или стоять на страже людей пока еще относительно здоровых? Как ни крути, а получается, что в стране здоровым быть не выгодно. Люди, всеми правдами и неправдами добившиеся группы инвалидности, получают пенсию, бесплатные медикаменты, бесплатное санаторно-курортное лечение. Это в основном они толпятся у кабинетов врачей и окошечек аптечных пунктов. Работающему человеку ходить по больницам некогда. И он на свою зарплату не может позволить себе купить путевку в санаторий стоимостью 20 тысяч рублей. Но если первые как уехали на курорт инвалидами, так инвалидами и приехали, то вторые постепенно пополняют армию хронически больных. А надо бы, если ты год не болел, давать такому человеку дополнительно три дня к отпуску или какую-нибудь премию. Но работодателям это не нужно. Они даже по больничным листам своим работникам платить отказываются. Врачам же, наоборот, продолжают по старинке платить не за количество здоровых людей в округе, а за пролеченного больного, за койко-место, и  чем больше больных, тем для него выгоднее.

Это одно. А сколько за два года медицинской реформы исчезло с лица земли сельских участковых больниц и фельдшерско-аккушерских пунктов? Этого никто не считал. Я был свидетелем, как в Лальском районе Кировской области пытались закрыть ряд медпунктов, в том числе и в поселке Северные полянки. Чиновники ссылались на необходимость выполнения служебных инструкций и экономии бюджетных средств.

- Но при этом никто не просчитывал ни экономию, ни последствия, во что обернется закрытие медпункта, - говорил мне глава Лальской поселковой администрации Зосима Кокин. - А я посчитал. За год люди сюда в среднем обращались за помощью около 2 тысяч раз. Помножим эту цифру на стоимость вызова скорой помощи, выйдет 200 с лишним тысяч рублей. А содержание медпункта обходится в 60-70 тысяч. Вот и скажите, считаются деньги?

Невольно возникает ощущение, что все эти реформы проводились и проводятся не для блага людей, а для блага некоего безликого Бюджета. Скинуть с его плеч всех убогих,  старых, слабых. И Россия выздоровеет. А она отчего-то все чихает да кашляет.

Теперь о реформе образования. В ходе ее реализации куда-то на задний план отошла первичная идея профильного образования, который ставили во главу угла авторы реформы, опять же в большинстве своем непрофессионалы. На первый план снова вылезла пресловутая экономия средств. Школьное образование перевели на так называемое подушевое финансирование. Вот сколько ты, учитель, директор школы сумел привлечь детских душ, на такой бюджет можешь и рассчитывать. Для этого каждую детскую душу оценили, но по-разному: в городе – дешевле, в сельской местности – дороже, как с аукциона, но не по рыночной стоимости, а по сходной цене. И в этой цене заложено все – зарплата учителям, техническим работникам, содержание здания, питание, классная и внеклассная работа. Директора школ стали едва ли не в прямом смысле драться друг с другом за каждого ребенка. В стране открылась охота за детскими душами. Куда там Чичикову! В результате малокомплектные сельские школы умерли, потащив за собой в небытие и сами сельские поселения. В городах классы переполнены. В иных до сорока учеников. Учителю хорошо, он в шоколаде, а детям? Деревенские ребятишки, оказавшись в городских классах белыми воронами, отказываются учиться, бросают школы и сидят дома. Этого добивались реформаторы? Автобусы из-за бездорожья или поломок не могут доехать до деревень, и дети вынуждены по 5-10 километров идти до школы пешком. А случается, получают травмы и даже гибнут в авариях по вине неосторожных водителей. Сельские территории, и без того опустошенные перестройкой, приходят еще в большее запустение.

Нет, что-то здесь не так.

Теперь опыт подушевого финансирования власти хотят перенести на дошкольные образовательные учреждения – детские сады и ясли. Понятно, что закроются и они. И в первую очередь в провинции.

Ребята, остановитесь. Я даже готов допустить, что вы хотели, как лучше. Дать больше полномочий городским и сельским поселениям, разбудить инициативу людей, подкрепить эту инициативу льготными кредитами. Полномочий у поселений действительно прибавилось, но денег на их реализацию не дали. Какая же власть без денег? Инициативу разбудили, но тут же дозировали – проявляй, но лишь в той мере, в какой это выгодно чиновнику. Льготные кредиты дали, но как ими распорядиться, не научили. В ряде регионов люди, ничтоже сумняшеся, понакупили свиней, а продать их не смогли, попали в долговую яму, и теперь словами льготный кредит и беспроцентная ссуда еще долго будут пугать своих внуков и правнуков.

И так, чего ни копни.

Ученые говорят: учитывайте хоть чуть-чуть наши мнения, как экспертов, при принятии важнейших решений. Не учитывают. Как и мнения практиков, которых тоже фактически нет среди разработчиков национальных проектов.

Беда в том, - с горечью говорили ученые на одной из своих конференций, - что наука незаметно пересела во власть, и потому власть отождествляет себя с наукой. И ни в какой другой науке  сегодня не нуждается. По-прежнему в технологии принятия важнейших государственных решений отсутствует такое необходимейшее звено, как независимая научная экспертиза. Почему бы не запретить Госдуме и Совету Федерации  рассматривать проекты, если на них нет заключений экспертов из Российской Академии Наук. Ведь там не дураки сидят. Есть и техники, и экономисты, и социологи. А пока где эти реформы готовятся, там же и экспертируются.

Повторю: позитивнее влияние на экономическую, политическую, социальную жизнь в России проводимых реформ и национальных проектов бесспорно. Как и то, что не везде и не во всем идут они гладко, до многих регионов ни еще не дошли, а куда дошли, не все довольны их результатами. И об этом тоже надо напоминать власти. Иначе заболтаем и то рациональное звено, которое в этих проектах есть.

Источник: Александр Калинин