Стихиальная Магия Рока

Как известно, рок-н-ролл — славное язычество, следовательно, немыслим без колдовства.

Стихиальная магия рока

Как известно, рок-н-ролл — славное язычество, следовательно, немыслим без колдовства. Колдуны оперируют с четырьмя стихиями: огненной, земной, воздушной и водной. Отсюда вывод: чем более способна творческая личность к стихиальному мировосприятию, тем выше шанс ее самореализации. Поясним эту мысль на конкретных примерах.

Энергией воздушной стихиали насыщен и сценический образ Виктора Цоя с его «серебристым крылом» и игрой в Брюса Ли. Но если воздух Болана — это неоновое сияние ночного Лондона, то воздух Цоя — тяжелый, сырой, малопрозрачный. Кто бывал в Питере, стразу поймет, что это за воздух.

Магия земли — это излюбленный кастинг рок-музыки. Как сильно контрастируют меж собой два великих глэммера: экстатически веселящийся на сцене Болан и холодно-отстраненный, статуарный Дэвид Боуи! Выступление T.Rex — ускоренный просмотр рок-концерта, выступление Боуи — слайд-шоу. Муза Болана не ощущает земного притяжения, внимание его героя направлено к земле как стихии чужеродной: «Well you dirty and sweet and I love you»; земля — нечто непонятное, энигматическое и пугающее, это Metal Guru. Вряд ли случайна с точки зрения стихиальности и замена настоящей фамилии Feld на псевдоним, этимон которого звучит как Bowland.

Если лирику Болана можно уподобить до дрожи натянутому эльфийскому луку, то поэзия Боуи — расчетливый удар клинком (для тех, кто не знает: псевдонимом певцу послужил старинный американский брэнд холодного оружия). Весь художественный конфликт лирики Боуи — это борьба с приземленностью. Майор Том из Space Oddity чисто растительно стремится от «земного контроля» куда-то ввысь, в эфир; так же чужероден Земле, но намертво прикован к ней Зигги Стардаст. Стихиаль земли, как уже говорилось, для рок-н-ролла основная, она охватывает целые направления. Ею активизируются и весь индастриал с его любовью к звуку камня и механизма, и особенно хэви-метал, что отражено даже в названии стиля. Там все говорит о заземленности: растительная волосатость, однотонно темные цвета одежды и альбомов, и повышенный интерес к трупам, костям, черепам, черная ткань и даже географические привязанности (Dimmu Borgir как топоним). Говоря эзотерическим языком, все это — тяготение к манихейскому «черному солнцу», и тогда в стихиально-земном контексте органично будут восприняты и Dead Can Dance (Black Sun — самый запоминающийся образ, не правда ли?), и многие исполнители этнической музыки: Deep Forest (обратите внимание на названия их альбомов), Secret Garden и т.д. Исключением среди металлистов, впрочем, совершенно подтверждающим правило, выглядит только Макс Кавалеру. Его космос — свирепая и яркая бразильская сельва, разросшаяся на руинах доколумбовых цивилизаций; тоже земля, — но другая. Русские маги земли — это вечно кощунствующие Кинчев и Летов, да еще, пожалуй, «Король и Шут» с их любовью к устным народным и классическим хард-роковым традициям. Выразить отношение к смерти, — значит достичь максимального творческого самовыражения. Болан практически не думает и не говорит о ней, исключение — только Cosmic Dancer, где смерть — это растворение в эфире, превращение в птицу, в воздушный шарик. «Маги земли» воспринимают смерть как физический акт распада, разложения, как ashes to ashes. Скорбный путь лирического героя Яна Кёртиса — «to the depth of the ocean». Кругами по воде разбегаются ассоциации, аллюзии, растекаются пути смыслопорождения. Вроде тот же урбанистический город, что и у заземленных индустриалов, но по сути совсем иной. Все эфемерно. Череда домов может закружить, как кикимора в лесу. Образ: на витрине кукла в коробке — и начинается жутковатая экскурсия в подсознание эпилептика. В «Eternal» герой, находясь на похоронах, совершенно равнодушен к покойному, отсюда и образ кладбищенской ограды как разделения живых и мертвых; но он переживает непередаваемое ощущение, заметьте, не воспарения души, а падения крон деревьев куда-то вниз, ухода мира вглубь. Кертисовский герой всегда низводится, стекает вниз, как вода по законам природы. С нисхождения в «адище города» начинается Unknown Pleasures, образом тяжести на плечах заканчивается Closer. «Тяжесть», «давление» — ключевые для «водной магии» понятия. Эпилептические кризы персонажей — приливы и отливы, и на обложке Unknown Pleasures — осциллограмма последнего всплеска активности затухающей звезды, волна. Магия огня представлена в двух формах. Вот рыжий, губастый Джеггер с внешностью ералашного хулигана или мультяшного львенка — злого, но не страшного. Вечное «no satisfaction», потому что огонь ненасытен. Греющий, активный, располагающий к тусовке и массовому веселью. Не пытайтесь даже представить, сколько за полувековую историю существования Rolling Stones тусовщиками было под их аккомпанемент выкурено и выпито.

http://www.palimira.ru/machrovie-polotentsa.html