знаменитый "Диалог о пещере"

Мы окружены какой-то огромной жизнью, которой мы не видим и часть которой мы составляем. Иногда проблесками мы ощущаем ее. Иногда забываем опять и начинаем считать реальной и настоящей свою жизнь.

"- Представь себе, - сказал я, - людей, живущих в подземной пещере.Предположи, что эти люди с детства прикованы цепями к стене так, что они немогут повернуть головы и видят только перед собой. Представь себе на стене,над головами прикованных людей, в глубине пещеры огонь и между огнем и узниками дорогу, отделенную невысоким парапетом, подобным ширмам, за которыми проделывают свои удивительные штуки бродячие фокусники. Представь себе, что по этой дороге идут люди и несут, подняв над своими головами,различные орудия, человеческие статуи, изображения животных и утварь всякого рода. И некоторые из идущих говорят, а другие молчат.
- Любопытное сравнение и любопытных узников приводишь ты, - сказал он.
- Да, - сказал я, - но они похожи на нас. Потому что, как тыдумаешь, могут ли они видеть от самих себя и друг от друга что-нибудь кроме теней противоположной стене пещеры?
- Как могут они видеть что-нибудь другое, - сказал я, - если всю жизнь они не могут повернуть головы.
- Но что они видят от предметов, которые люди проносят сзади них? Не такие же ли тени? И почему так? И если они могут разговаривать друг сдругом, то, как ты думаешь, не дадут ли они имена тем вещам, которые видят пред собою?
- Конечно, они должны дать им имена.
- И, если в противоположной части пещеры есть эхо, то, когда говорит кто-нибудь из проходящих сзади, не подумают ли узники, что это говорят тени?
- Конечно, - сказал он.
- И они будут думать, что нет ничего истинного, кроме теней, проносимых сзади вещей.
- Непременно так должно быть,-ответил он.
- И если их освободить от цепей и попытаться избавить от их заблуждений, то как произойдет это? Когда одного из них освободят, внезапно заставят встать, повертывать шею, ходить и смотреть на свет, то это причинит ему боль и страдание, и от непривычного сияния он не будет в состоянии видеть предметы, тени которых видел раньше. И что ответит он в таком
состоянии, если сказать ему, что прежде он видел только призраки и что теперь, находясь ближе к реальности, лицом к лицу с действительностью, он видит более правильно? Не начнет ли он сомневаться в том, что видит, и не подумает ли, что то, что он прежде видел, более истинно, чем то, что ему показывают теперь?
- Наверное, так, - сказал он.
- И если его заставить смотреть на самый огонь, то не почувствует ли он боли в глазах и не повернется ли опять к теням, которые может видеть без боли, -- и не подумает ли он, что тени в действительности более ясны, чем предметы, на которые ему показывают?
- Совершенно так, - сказал он.
- И если его кто-нибудь возьмет за руку и насильно поведет по крутому и неровному подъему на гору, и не остановится до тех пор, пока не выведет его на солнечный свет, то не будет ли узник, пока его будут тащить в гору,одновременно и страдать, и негодовать? И когда он выйдет на свет и его глаза наполнятся блеском, то будет ли он в состоянии видеть вещи, теперь
называемые для него истинными?
- Конечно, сначала нет, - сказал он.
- Да, и я думаю, что ему понадобится время, чтобы начать замечать вещи, находящиеся там наверху. Прежде всего и легче всего он заметит тени, затем отражения людей и предметов в воде и только после этого сами вещи. И из вещей он легче всего заметит те, которые находятся на небе; и само небо, смотря ночью на сияние звезд и на сияние луны, увидит прежде, чем днем, смотря на солнце и на свет солнца.
- Не может быть иначе.
- И только после всего этого, я думаю, он получит способность замечать и созерцать солнце не в воде, не отражение в чужой среде, но само по себе в его собственной сфере.
- Необходимо так будет.
- И после этого он начнет рассуждать сам с собою относительно солнца, скажет себе, что солнце производит времена года и управляет всеми вещами в видимом мире и что оно есть некоторым образом причина всех вещей, которые он раньше видел. И когда он вспомнит место, где он раньше жил, и то, что там считалось мудростью, и своих товарищей по заключению, то разве он не почувствует себя счастливым от происшедшей с ним перемены?
много текста
- В высшей степени, конечно.
- И если там были какие-нибудь почести и награды для тех, кто лучше замечал проходившие тени и лучше помнил, какая прошла впереди, и какая позади, и какие вместе - и по этим наблюдениям был способен предсказать вперед, что случится, - то захочет ли он этих наград? Будет ли завидовать тем, кто там пользуется почетом и властью? И не предпочтет ли он лучше страдать и терпеть что угодно, чем обладать такими мнениями и жить таким образом?
- Я думаю, - сказал он, - что этот человек согласится лучше выносить все, что угодно, чем жить таким образом.
- И подумай дальше, - сказал я. - Если такой человек опять сойдет в пещеру и сядет на прежнее место, то не наполнятся ли темнотою его глаза, вследствие того, что он пришел с солнечного света? И если он теперь должен будет высказывать свое мнение о проходящих тенях и рассуждать о них с людьми, которые были вечно прикованы, то, пока его глаза опять не привыкнутк темноте (что не сделается скоро), не будет ли он возбуждать смех узников и не скажут ли они, что, поднявшись так высоко, он вернулся с поврежденным зрением? И если кто-нибудь захочет освободить узников и повести их к свету,то не предадут ли они его смерти, если только будут в состоянии наложить на него руки?
- Без сомнения так, - сказал он, - они предадут его смерти.
- И вся эта картина, друг Глаукон, - сказал я, - относится к нашему предыдущему разговору, потому что, если ты сравнишь всю область, доступную нашему зрению, с описанной тюрьмой и свет огня в тюрьме с сиянием солнца,подъем вверх на гору с восхождением души в интеллектуальный мир, ты поймешь значение того, что я хотел сказать... ...И ты поймешь, что прибывший оттуда сюда неохотно будет участвовать в человеческих делах, и душа его не захочет расставаться с вещами, виденными там наверху... И тебя не будет удивлять, что человек, вернувшийся от божественного созерцания к человеческому злу, будет вести себя неловко и казаться смешным... В этом не будет ничего удивительного. Потому что если человек обладает рассудком, то он должен помнить, что может существовать расстройство зрения двух родов, происходящее от двух разных причин.
-первое, когда мы переходим из света в темноту, и второе, когда мы переходим из темноты на свет. И когда человек рассудит, что то же самое бывает с душой, то он, видя кого-нибудь растерянным и не замечающим ничего кругом себя, не будет смеяться безрассудным образом, но подумает, что это - или душа, пришедшая из более блестящей жизни, чувствует вокруг себя мрак невежества- или, переходя от полного незнания к более светлому существованию, наполняется ослепляющим сиянием, и он поздравит одну с ее судьбой и жизнью и выразит сострадание к судьбе и жизни другой

Источник: http://blogs.mail.ru/community/harding/1615A088CA827FF6.html