Рукотворные кумиры былого 8

Все началось не в 1917 и вообще не на Руси. Но только выводы из всего произошедшего во Франции мы сделали уже повторив все ошибки якобинцев.

Сказано у Экклезиаста: про иное скажут - новое, а оно уже было под солнцем! Наши Дзержинские и Урицкие возникли не на пустом месте и даже не от Желябовых произошли - у них были куда более глубокие и гнилые корешки. Странно даже, что первый опыт массового уничтожения людей ради их счастья, так слабо представлен на картах наших городов: у Великой Французской Революции нашлось бы немало палачей и садистов, достойных увековечивания в нашем заповеднике!

Жан Поль Марат, известный так же, как «друг народа», был якобинцем-теоретиком. Лично он санкционировал не так уж много смертных приговоров, хотя как член Конвента (тогдашнего французского Парламента) мог подушегубствовать вволю. Он был занят более важным делом: подводил под гильотину теоретическую базу. Через свою газету (тоже «Друг народа») он объяснял французам, что 500 - 600 отрубленных голов «обеспечат им покой и свободу». За год число потребных Марату казней выросло до 5 тысяч, потом до 20... На деле же оказалось значительно больше! «Народ надо поддерживать в состоянии возбуждения» - говаривал Марат. Как тут не вспомнить точно такие же слова Желябова - яблочко от яблони...

Обратите внимание, Марат - не народ, он друг народа, а точнее старший его товарищ, ибо лучше малых сих знает, что им надо для счастья. Именно Марат предложил ввести во Франции институт уполномоченных, чья задача - объяснять неразумной толпе, где и кого надо убить - именно так и сформулировал! (Уполномоченный, по-французски - commissaire... Ничего не напоминает?).

Еще один завет незабвенного народолюбца: головы надо рубить ради закрепления победы. Кто бы спорил: пытавшееся это делать, долго не жили. И ни слова о провинности, суде и прочих мелочах - тогдашние революционеры мыслили широко. У русского народа тоже есть похожая поговорка: бей своих, чтобы чужие боялись. Однако, почувствуйте разницу между «бей» и «отрубить голову»! Во всяком случае, до 1917 года в России ее ощущали. А потом к власти пришли внучата Марата...

              После того, как во Франции победила революция,  всех, кто по анкетам оказался классово чуждым, на всякий случай распихали по тюрьмам - дворян, священников, купцов, служащих и вообще тех, кто подвернулся под руку (снова что-то знакомое!). А когда к власти пришли якобинцы (и примкнувший к ним Марат),  они очень скоро довели экономику до того, что заключенных стало нечем кормить, и решили тюрьмы освободить. Но по-революционному, методом превентивной казни - в результате, когда после революции начали подводить итоги, выяснилось, что казнено втрое больше людей, чем числилось в списках потенциальных контрреволюционеров, причем казнили не только в тюрьмах, но и просто на улицах городов - случайных прохожих (особенно в Арле и Авиньоне, где отряды бандитов действовали от имени Марата)... На всякий случай!

Послушайте, объясните мне, с чего бы гражданин, живущий на улице имени любого такого героя, удивлялся современным террористам? Надо же понимать:  террор намного эффективнее для достижения цели, ибо, как писал нежный лирический поэт Некрасов: «дело прочно, когда под ним струится кровь!» А кого волнуют отдельные люди - я, вы, они?

   Две трети казненных во Франции (цифра с, как минимум, пятью нулями) - это и был тот народ, другом которого называл себя Марат, бывший личный врач охраны его Светлости графа Артуа... Во время казней газета, которую выпускал Жан Поль, скромно писала: «Марат снова спасает Францию!»

Один эпизод, мелкий по сравнению с прочей деятельностью этого человека, но чрезвычайно близкий мне профессионально: когда один из голословно обиженных Маратом в газете людей подал на него в суд, на правдолюбца стали наезжать санкюлоты, по-нынешнему - ОПГ бомжей. Они били и преследовали обиженного до тех пор, пока он не забрал жалобу... Хорошо быть владельцем газеты, близкой к власти. Хотя это многое говорит о личности!

А вот погубила великого революционера не профессиональная деятельность, а страсть к гражданкам Франции без классового разбора. Шарлотта Корде, дворянка, потерявшая всю семью в огне гражданской войны, считала (и заслуженно!) Марата одним из тех, кто ее (войну) развязал - она легко проникла к «другу народа» который принял гражданку в ванне, дабы быстрее начать дружить. Здесь она его и зарезала...

Между прочим, среди той революционной компании в Конвенте был не только Марат, но и более мягкие Дантон с Демуленом... Они (как и наиболее блестящий и кровавый из них - Робеспьер)  окончили жизнь на гильотине. И полюбуйтесь - улиц их имени в наших городах нет! Дежавю какое-то: снова увековечивают только тех, кто успел умереть до массового убийства убийц. (См. «Дзержинский» и «Менжинский») Может такова логика всех революций? Или всех горисполкомов?

Но как бы там ни было, одного не возьму в толк - в чем провинились мы и наши дети, что нас заставляют постоянно помнить тех, кого следовало бы выкинуть из памяти, как гнилую пищу из желудка?