Наследие империи

При распаде любой колониальной системы происходят болезненные процессы по формированию национальных государств. Так было и после развала СССР.

В 1991 году распалась крупнейшая на тот момент империя мира – Союз Советских Социалистических Республик. Формально в СССР процветала дружба народов, которые в едином порыве стремились к коммунизму. По факту страна являлась своеобразной мутацией Российской империи. Образовавшиеся независимые государства в большинстве своем принялись избавляться от имперского наследия. Что-то подобное всегда происходит при разрыве связей метрополии и колоний. Иногда это процесс быстрый, революционный, иногда растягивается на долгие годы.

Государственные символы

Геральдика Российской Федерации – яркий пример мешанины советских и имперских символов. В качестве флага используется триколор, введенный Петром I, на гербе – византийский двуглавый орел, на праздниках широко используются красные знамена (символ Победы) и георгиевские ленточки (в некотором роде символ империализма). Плюс к тому советская музыка гимна. Другие постсоветские республики проявили разную степень фантазии в поисках национальной идентификации.

Азербайджан ввел во флаг и герб символы, связанные с исламом и тюркской принадлежностью коренного народа страны. Армяне применяют триколор и сложный герб, напоминающий об истории местных царств. Грузия отдает предпочтение христианским мотивам. Беларусь слегка подретушировала советские первоисточники. Среднеазиатские республики придали национальный колорит госсимволике (на гербе Туркмении изображен личный конь лидера нации). Молдаване, как могут, показывают в геральдике свою историческую близость к Румынии. Эстонцы поместили на герб синих леопардов, больше похожих на львов, а местный триколор придумали студенты еще в советские времена.

Памятники

Особенно остро проблема с памятниками советской эпохи стояла в прибалтийских республиках. Горячие литовские, латышские и эстонские парни считали СССР оккупантом, соответственно многочисленные воины-освободители, Ленины в кепках и без и девушки с вёслами подлежали сносу. Многие русскоязычные жители были с этим не согласны. Самым известным противостоянием была ситуация в апреле 2007 года вокруг так называемого Бронзового солдата – монумента на месте захоронения советских солдат в Таллинне. Правительством Эстонии было принято решение о переносе памятника. Русскоязычные активисты восприняли это в штыки и вышли на улицы столицы. Во время столкновений с полицией пострадало много людей, один человек погиб.

Радикальные меры по сносу советских памятников были предприняты в Украине после смены руководства в 2014 году. В 2015 году новой властью был принят пакет законов о декоммунизации, после чего начался процесс под названием «ленинопад». Патриотично настроенные украинцы принялись сносить опостылевшие им памятники советской эпохи. Это делалось обычно с помощью тросов и автотехники – трос набрасывался на шею монумента, машина тянула, изваяние падало. На Западной Украине практически ничего сносить и не надо было, там националисты провели соответствующие мероприятия еще в 1990-е годы. За пару лет было демонтировано несколько сотен памятников, «повезло» монументам в Крыму и на территории Донбасса, подконтрольной России.

Язык

Почти все новоявленные республики озаботились проблемами возрождения национальных традиций и культуры. В большинстве постсоветских государств языкам титульных народов был придан статус государственных, реформы проходят, как правило, с некоторым ущербом для русского языка. Язык Пушкина и Достоевского считается теперь либо официальным, либо языком межнационального общения. К примеру, в Казахстане государственный язык казахский, русский – официальный, он употребляется в делопроизводстве наравне с казахским. Русские составляют примерно 20% от населения республики, многие представители других наций являются русскоязычными. Тем не менее, руководство Казахстана планомерно проводит политику внедрения казахского языка во все сферы жизни. В начале 2017 года принято решение ускорить процесс перехода государственного языка на латиницу, что должно сделать его более современным и динамичным (по крайней мере, так думает руководство Казахстана).

История с переходом на латиницу на постсоветских просторах не нова. В 1989 году Молдова, грезящая объединением с Румынией, отказалась от кириллицы. Молдавский язык очень похож на румынский, многие считают его просто диалектом. Во время всплеска прорумынских настроений среди населения республики любое сближение с соседней страной приветствовалось. В непризнанном мятежном Приднестровье продолжают использовать прежний вариант языка. В 1991 году перешли на латиницу Азербайджан и Туркменистан. Узбекистан в 1993 году попробовал сделать аналогичное изменение, но получилось не очень удачно. Население республики, особенно старшего поколения, плохо воспринимает узбекский язык на латинице, реализация реформы пробуксовывает.

Среди перечисленных стран дальше всех в процессе дерусификации зашел Туркменистан. После распада СССР более 10% населения республики составляли этнические русские. Новая власть начала планомерный процесс по фактическому вытеснению русского языка из общественной жизни. Представителю нетитульной нации теперь нереально занять какой-либо важный государственный пост. СМИ, выходившие не на туркменском языке, закрывались либо преобразовывались. Российские телеканалы транслируются в очень урезанной форме. За 20 лет независимости было закрыто или реформировано 130 из 150 русскоязычных школ. Неудивительно, что к 2010 году доля русских упала до 2.7% от всего населения республики.

В закавказских республиках выросло целое поколение молодежи, которое не владеет русским языком. В Грузии осталось примерно три десятка школ, где преподавание ведется на русском, в Армении 40 школ с русскими классами. Чуть лучше положение в Азербайджане – 16 русских школ и 330 смешанных по состоянию на 2014 год. В последнее время в Закавказье наблюдается всплеск интереса к языку северного соседа, скорее всего, это обусловлено чисто экономическими факторами. Туристический бизнес, к примеру, ориентирован на приезжих из постсоветских стран.

Ситуация с языком в постсоветских республиках развивалась примерно по такому сценарию – всплеск интереса к родному языку, некоторое разочарование, стабилизация.

Что дальше?

Пасту нельзя запихать обратно в тюбик, а фарш – превратить в мясо. Сколько бы ни грезили бюджетники и пенсионеры о славном советском прошлом, оно ушло. Раньше или позже, в постсоветских республиках будут построены национальные государства, окрепнут местные элиты, возродятся родные языки и культура. Открытым остается вопрос – сколько этих республик еще возникнет на обломках империи?