П.А. Столыпин и история России

П.А. Столяпин стал культовой фигурой истории. Однако анализ его деятельности показывает, что на посту премьера он нанес ущерб экономике, внешней политике, классовой толерантности.

 

П.А. СТОЛЫПИН И ИНТЕРЕСЫ РОССИИ

Искусство руководителя любого ранга заключается в точной оценке ситуации, выявлении положительных тенденций и умении обеспечить развитие этих тенденций. Любой иной стиль управления представляет собой разновидность волевого метода, способного обеспечить в лучшем случае кратковременный успех. Это - азы управления, или, как сегодня модно выражаться, - менеджмента, основы которого заложены классиками науки управления.[1]

Если смотреть с этой точки зрения на деятельность П.А. Столыпина как премьер-министра Российской империи, то как организатор, управленец он проявил себя далеко не с лучшей стороны. Называть его «великим реформатором» можно либо по недоразумению, либо выполняя политический заказ, либо повторяя «общеизвестную истину».

К наиболее значительным заслугам этого государственного деятеля относят проведение аграрной реформы, которая в случае полной реализации якобы способна была вывести Россию на путь процветания.

Но укажите скептику на такую страну, которая бы в ХХ веке стала великой державой на аграрной основе! Англия? США? Германия? Франция? Япония? Нет, они превратились в высокоразвитые благодаря опоре на промышленные и финансовые ресурсы. Аграрные страны великими державами в ХХ веке не становились. Современное государство, претендующее на роль мировой державы, обречено действовать в рамках преимущественно индустриального развития.

Сравнивая деятельность Столыпина с Петром Первым, нельзя не видеть того, что Петр действовал более прозорливо, развивая промышленность, открывая новые пути для экспорта сырья и металлов, и не его вина в том, что усилия по переводу России на путь индустриального развития не были поддержаны в продолжение трех веков.

Столыпин прежде всего ретроград, его политический идеал - абсолютная монархия с опорой на дворянство и «крепкого мужика». И тащил страну назад в средневековье с его сюзеренами и вассалами.

Вторая черта, не делающая чести Столыпину как государственному деятелю - политическая и экономическая близорукость. Если не сказать жестче. Читая его речи, лишенные глубокой мысли, но насыщенные бесконечными «красивостями», невольно приходят на ум слова героя известного телефильма: «Тебе бы, начальник, не протоколы - романы писать».

Напомню тривиальный факт. В конце XIX века в России наблюдался аграрный кризис, связанный с ПЕРЕПРОИЗВОДСТВОМ зерна.[2] Поэтому России не было никакой нужды расширять посевы. Имевшая слабо развитую транспортную сеть страна решительно не могла стать достойным конкурентом своих западных соседей на зерновом рынке. Держаться на высоком уровне конкуренции она могла лишь за счет разорения производителей зерна, прежде всего дворянского хозяйства, являвшегося крупнейшим экспортером. Углубляя свою реформу, близорукий Столыпин рубил сук, на котором сидел, разоряя своей реформой не только крестьян, но и дворянство - опору самодержавия.

Нет сомнения, Россия крайне нуждалась в реформах, в том числе аграрной. Но в каких формах?

Откроем карту Пензенской области и отметим промышленные центры, какие функционировали в начале 20 века. Это Пенза и уездные города Городище, Кузнецк, Сердобск, Керенск, Спасск, Наровчат, Нижний Ломов, Мокшан, Чембар. Всего - десять. Из десяти в семи, то есть у 70 процентов (Городище, Керенск, Спасск, Наровчат, Нижний Ломов, Мокшан, Чембар) не имелось железных дорог. Сурская, мокшанская и хоперская водные магистрали утратили свое значение как транспортные артерии, перевозки по ним были ничтожно малы.

Возьмем сетку схемы расположения листов карты Пензенской области, опубликованную в издании: «Топографическая карта. Пензенская область» (М., 1997). Понаблюдаем, какие условия имел крестьянин, желавший продать выращенную продукцию. Всего на схеме в границах области 37 квадратов. Из них на 19-ти железных дорог при Столыпине не было. Это более 50 процентов территории области. Таким образом, рынок сбыта практически полностью отсутствовал у половины общин, хуторян и дворянских имений. Возить на лошадях за десятки километров сельскохозяйственную продукцию к железнодорожным станциям и элеваторам - крайне неэффективное занятие, а мясо-молочные изделия в летнее время просто невозможно.

Между тем в каждом уезде насчитывалось несколько сел с численностью населения от 3 до 10 тысяч человек. При внимании к их промышленному развитию из этих сел могли получиться города. Вот куда следовало направить средства, используя внутренние финансовые ресурсы и иностранные займы! А не на переселение крестьян в районы Зауралья и Западной Сибири, откуда половина переселенцев вернулась на родину.

В подтверждение правоты столыпинского курса обычно приводят цифры, что в результате аграрной реформы в 1913 году объем производства зерна в России превышал на треть аналогичный показатель в США, Канаде и Аргентине вместе взятых, что российский экспорт зерна достиг 15 млн. тонн. Однако цифры эти некорректные. Хорошо известно, что 1913 год - самый высокоурожайный за предвоенный период (высокий урожай был получен и в 1909 году). Посевная площадь выросла с 88,3 млн. десятин в 1901-1905 годах до 97,6 млн. десятин в 1911-1913. Так что положительный результат достигнут благодаря погоде и экстенсивному земледелию. Далее, это было время механизации сельскохозяйственных работ как всемирного явления: стали применяться усовершенствованные плуги, рядковые сеялки, конные жатки, паровые молотилки, веялки и другая техника (местами - даже трактора). Техника позволяла  проводить полевые работы в сжатые сроки и тем самым увеличивать урожайность. Поэтому необходимо сравнение с другими странами. И тут оказывается, что средний урожай по России на единицу посевной площади был значительно меньше, чем в странах Запада. В 1909-13 годах в России собиралось по 45 пудов хлеба на десятину посева. В два раза меньше, чем во Франции и в три раза - чем в Германии.[3]

Столыпин мало интересовался развитием промышленности. Это видно по многим ключевым показателям. С 1900 по 1913 годы число рабочих, занятых на крупных фабрично-заводских, горных, горно-заводских предприятиях и транспорте выросло с 2,64 до 3,94 млн. человек, или на 33%. Население России выросло за этот период (без Финляндии) со 131,9 млн. до 165,7 млн. человек, на 20%. Причем при Столыпине-премьере и через два года после него, с 1908 по 1913 гг., рост числа рабочих в ведущих отраслях составил 15%.[4] Мизерная их прибавка - свидетельство невнимания правительства к индустриальному росту.

Вместо того, чтобы направить средства на строительство промышленных предприятий в Европейской части, превращая крупные сёла в города, создавая рабочие места для огромного количества сельских пролетариев, соединяя новые города железными и шоссейными дорогами, оборудуя пристани на крупных реках, по настоянию Столыпина средства шли на оказание финансовой помощи крестьянам-отрубщикам и переселенцам в Сибирь и на Урал. Вместо европейского пути развития с их густой сетью городов Столыпин выбрал путь азиатский.

С 1906 по 1914 годы за Урал переселились 2,2 млн. человек, возвратились на места прежнего проживания 1 млн.[5] Половина бюджетных средств, выданная переселенцам, выброшена на ветер.

Не менее замечательная картина бездарности Столыпина как руководителя предстает при рассмотрении динамики строительства железных дорог. Известно, какой мощный толчок промышленному развитию дала стратегия С.Ю. Витте, видевшего опору в развитии транспортной сети. При Столыпине дело затормозилось и пошло вспять. Лишь при В.Н. Коковцове в 1913 году наметился новый подъем дорожного строительства, к сожалению, прерванный мировой войной. При этом надо иметь в виду, что Столыпин основное внимание уделял строительству Амурской железной дороги, польза от которой для экономики России была минимальной. Динамика строительства «железных верст» держалась «на уровне»  только благодаря Амурской дороге. Царю хотелось взять реванш за поражение в войне с Японией, а Столыпин старался царю угодить.[6]

Несмотря на сопротивление тех, кто убеждал его сначала «поднять центр», потому что, «когда центр будет силен, будут сильны и окраины». Столыпин, захлебываясь неуместными в устах премьера метафорами и псевдопатриотической риторикой, отвечал: «Лечить израненную родину нашу нельзя только в одном месте. Если у нас не хватает жизненных соков на работу зарубцевания всех нанесенных ей ран, то наиболее отдаленные, наиболее истерзанные части ее, раньше чем окрепнет центр, могут, как пораженные антоновым огнем, безболезненно и незаметно опасть, отсохнуть, отвалиться». И так далее про «веру в русский народ», его «жизненные силы»... Будто не ведая, что на сильное государство соседи никогда не нападут. Нападают на слабых. Если Столыпин имел в виду Польшу и Финляндию, то эти государства отнюдь не представлялись «истерзанными», и фактически уже «отвалились».

Имеющиеся статистические данные позволяют представить динамику строительства дорог наглядно в виде диаграммы.[7]

 

Железнодорожное строительство в России

(Среднегодовое, в верстах)

 

	1891-1900	1901-1909	1910	1911	1912	1913
Казенные	775	838	1177	193	164	733
Частные	1127	408	468	1386	586	248
Всего	1902	1246	1645	1579	750	981

(Диаграмма, см. на моем авторском портале http://suslony.ru/stolypin)

Примечание. Сведения за 1911 год даны с учетом протяженности дорог местного значения.

Линейный показатель (линия тренда) красноречиво показывает тенденцию развития транспортной сети России. А в это время в Европе и США началось бурное дорожное строительство, там восторжествовала истина: дорога - это жизнь, она является основой экономического развития государства и благосостояния граждан даже если на его территории нет полезных ископаемых.

Поведем итоги. Что оставил после себя Столыпин как председатель Совета министров Российской империи?

Ложный экономический курс.

Ошибочные решения в области внешней политики. Именно при Столыпине Россия переориентировалась от поддержки Тройственного союза (Австро-Венгрия, Германия, Италия) на Англию, заключив с нею соглашение в 1907 году. Англия была врагом Австро-Венгрии и Германии, поэтому Россия в случае войны оказывалась крайне уязвимой, в то время как Англии ничто не угрожала. Что в конце концов и произошло. Этим соглашением Столыпин нанес вред дружеским внешнеэкономическим связям с ближайшими соседями, предпочел им заморскую страну, получив взамен затруднения в импорте промышленной продукции, в которой Россия так нуждалась, и ограничив экспорт сырья и продукции сельского хозяйства. С точки зрения геополитики, Столыпин превратил Россию в поставщика пушечного мяса для молодых хищников.

Он оставил после себя страну, в которой обострились противоречия а) между крестьянством и дворянством, б) между крестьянством и государственной властью, в) между дворянством и буржуазией, г) между буржуазией и государственной властью.

Клубок противоречий был замурован, как взрывчатое вещество в гранате. Не случайно крестьяне испытывали к Столыпину ненависть даже спустя многие десятилетия. Яркий тому пример - воспоминания простого пензенского крестьянина Андрея Васильевича Шайкина, прожившего почти 100 лет и написавшего в начале 1990-х годов воспоминания о своей жизни.[8] То же отмечали хуторяне - современники Столыпина: «Раньше были просто крестьяне и всё... А теперь пошли собственники, хуторяне, общественники, и все друг на друга зубы скалят. Вот какая началась ссора... Нечего сказать, заварили кашу».[9]

Таким образом, реформа не достигла ни экономических, ни политических целей, которые перед нею ставились. Одной из причин возведения Столыпина на уровень национального гения, может быть,  свидетельствует о желании властей утвердить волевой стиль управления, прикрываясь высокими словами о «величии России», «благе народном» и прочей словесной шелухой. Но для демократического общества, рыночной экономики волевой стиль неприемлем.

Другая причина - ориентация внешней политики России конца восьмидесятых - начала девяностых годов ХХ века на Соединенные Штаты Америки, которая Россия нужна лишь в качестве колонии. Первый камень фундамента под этот курс заложил Столыпин.

Третья причина преклонения перед Столыпиным - психологическая. У части людей безотносительно к уровню образования и социального положения есть потребность - «припадать к стопам» более сильного, властного, увенчанного внешними знаками великолепия, пользующегося «общественным признанием». Столыпин был «сильной личностью». Шел вперед, не считаясь с опасностями ни для себя лично, ни для семьи, ни для государства. Такая черта называется упрямством (или «признаком тупости», по определению Глеба Жеглова). В государственной политике она приводит обычно к печальным последствиям.

Ссылки

[1] А. Файоль, Г. Эмерсон, Ф. Тэйлор, Г. Форд. Управление это наука и искусство. М., 1992.

[2] Изместьева Т.Ф. Россия в системе европейского рынка. Кон. XIX - нач. ХХ в. М., 1991.

[3] Там же, с. 365.

[4] Россия. 1913 год. Статистико-документальный справочник. СПб, 1995, с. 17, 223.

[5] Там же, с. 24.

[6] Две речи Столыпина в Государственной Думе были специально посвящены вопросу строительства Амурской железной дороги. См. Столыпин П.А. Нам нужна великая Россия... Полное собрание речей в Государственной Думе и Государственном Совете. М., 1991, с.119-129, 160-167.

[7] Источник: Россия. 1913 год. Статистико-документальный справочник. СПб, 1995, с. 109.

[8] www.peasants.narod.ru.

[9] Коновалов Иван. На хуторах. - «Русское богатство», №1, 1910.

Источник: Авторский портал Михаил Полубоярова