Обыкновенная сказка

Я человек скептический по натуре и в чудеса верю слабо; но давно (ах, очень давно!), а именно - в шестнадцать лет, я написала небольшую сказку о любви.

Толпа вынесла из метро клубы пара, грохот прибывающего поезда и облако специфических запахов. Девочка шагала в толпе вместе со всеми, семеня и стараясь не наступать никому на ноги. На выходе, у стеклянных дверей, произошло небольшое замешательство – первые ряды доставали и раскрывали разноцветные зонты: дождь зарядил с утра и не собирался останавливаться.

В воздухе висели мелкие капли, окутывая дома, прохожих и машины сплошной серой вуалью, но девочка шла, опустив русую голову и словно не замечая, что пряди её волос намокли. Клетчатая юбка в складку, наглухо застёгнутая тонкая курточка из светло-зелёного блестящего полиэстра и толстый серый шарф вокруг шеи медленно, но верно пропитывались влагой.

Девочка свернула в узкий безлюдный переулок и ускорила шаг. Она посмотрела на носки своих растоптанных «мокасин» и привычно измерила взглядом расстояние до мокрой блестящей крышки канализационного люка посреди дороги. «Два шага – нет, три, два с половиной!» – подумала она, начиная отсчёт.

На «три» она оттолкнулась от ребристой крышки и полетела, перебирая ногами в воздухе. Она продолжала уверенно переступать с пятки на носок, поднимаясь всё выше и выше – над переулком, над мокрыми крышами, над домами и улицами, над спешащими по своим делам прохожими. Никто из них не смотрел наверх; люди кутались в шарфы, поднимали воротники плащей и укрывались зонтами.

Девочка перелетела через высокий забор, не глядя на будку охранника – тот сидел внутри и бдительно следил за воротами, снабжёнными камерами наблюдения, но огромная территория Института, ограждённая глухой стеной, ни у кого интереса не вызывала.

Девочка неспешно летела через парк с фонтаном к главному зданию, все окна которого, кроме одного – на пятом этаже – были наглухо закрыты. Девочка улыбнулась и направилась к знакомому окошку, как бабочка, летящая на свет зажжённой лампы. Украдкой заглянув внутрь, она увидела комнату, которая была очень большой, но казалась маленькой и тесной из-за обилия громоздких приборов. В центре комнаты стоял письменный стол; за ним сидел мужчина лет тридцати и что-то писал. Несмотря на прохладную погоду, он был одет по-летнему – в белоснежную сорочку с короткими рукавами и такие же белые брюки.

Девочка, затаив дыхание, следила за ним, но он продолжал что-то писать, не поднимая головы. Его жёсткие волосы топорщились надо лбом, как птичий хохол, а крючковатый нос довершал сходство, делая своего обладателя точной человеческой копией очень большого и очень сердитого чёрно-белого попугая.
- И долго ты там собираешься висеть? – спросил он наконец, не отрываясь от своей писанины. – Погода, между прочим, нелётная.

Девочка улыбнулась и влетела в окно.

- Здрасьте, - сказала она и провела рукой по волосам. Те мгновенно высохли.

- Погода очень хорошая. Мы с классом в воскресенье на пикник собираемся.

Мужчина ощетинился:
- Какой ещё пикник? Знаю я ваши пикники!
Пряча улыбку в уголках губ, девочка подошла к странному прибору, более всего напоминающему любимую голливудскую «страшилку» - электрический стул. Она уселась на обитое кожей сиденье, положила руки на подлокотники, и вокруг её запястий и щиколоток обвились мягкие чёрные ленты с присосками-проводами. На голову девочки мягко приземлилась такая же чёрная шапочка.

Мужчина, не обращая никакого внимания на происходящие чудеса, молча повернулся к компьютеру, стоявшему у него за спиной, и ввёл код. Вся комната мгновенно ожила, замерцала, загудела. Принтеры начали вычерчивать тревожные диаграммы, вспыхнувшие на экранах, но человек-птица в белой сорочке, сердито нахохлившись, упрямо продолжал заполнять страницы мелким убористым почерком.

Девочка сидела в кресле и смотрела в потолок, знакомый ей до последней трещинки. Она вообще знала всё. Знала, что на месте Института когда-то была городская свалка и пустырь. Что однажды шестнадцать лет назад мусорщики нашли среди груды отбросов новорожденного ребёнка и отвезли его в больницу. Когда ребёнка внесли в здание, все лампочки разом перегорели и отказали телефоны. Когда врачи положили ребёнка в барокамеру, толстое стекло лопнуло, а ребёнок взмыл под потолок, да так и остался там висеть, безмятежно шевеля ручками и ножками.

Приехали вызванная милиция, пожарные и госбезопасность, которую никто не звал. Вежливые люди в серых костюмах забрали ребёнка и взяли с перепуганного персонала подписку о неразглашении.

Так был основан Институт. Девочку усыновил почтенный генерал и доктор медицинских наук, поручив надзор за ней своей экономке. Общее число научных работ Института давно перевалило за сотню тысяч, но он по-прежнему оставался самым закрытым и самым засекреченным в стране.

Когда девочке пришло время идти в школу, люди в сером засомневались. Приёмный папа-генерал колебался, но его самый молодой и самый талантливый студент-аспирант горячо вступился за ребёнка.

- У нас есть, - почти кричал он, - уникальная возможность провести эксперимент по адаптации подобной сущности в человеческое общество! Неужели мы упустим шанс?!

Сущность между тем сидела на ковре, задумчиво подбрасывая мячик взглядом широко расставленных серых глаз. Новаторский подход победил: она пошла в обычную школу. Учителя были ей довольны; «Хорошая память!», - говорили они. Мужчина, не переставая писать, невольно усмехнулся. Хорошая память! Она считывала и запоминала все данные с компьютеров в здании, просто приложив ладонь к стене. А вот написанное или напечатанное на бумаге было для неё закрыто – приходилось читать глазами, как обычным людям.

Так прошло полчаса. Потом приборы смолкли также неожиданно, как включились. Чёрные змеи датчиков сами собой сползли с девочки.

- Ну, я пошла, - сказала она. – До завтра!
- До завтра! – сердито буркнул мужчина.
Сущность, вылетающая в окно, могла всё. Всё – кроме одного: ей не было дано нарушать законы собственного развития.

Мужчина бросил ручку, и устало уставился на испорченную кипу бумаги. «Вырастай же скорее, глупый человеческий детёныш… или человечий? Как там у Киплинга?». Все листы были исписаны только одной фразой из трёх слов: «Я люблю тебя».

Девочка поднималась в воздух всё выше и выше, туда, где виднелся золотой край тёмного облака. «Хорошо, что я умела в детстве держать язык за зубами!», - подумала она. Читать чужие мысли она тоже умела, но про это никто не знал.

Девочка раскинула руки, глубоко вздохнула и начала снижаться; пора было домой, делать уроки – завтра её ждала контрольная по математике.

Источник: Горький мёд