Увидеть Варанаси и умереть...

Каждый Новый год мы с приятелями… ездим в Варанаси. С первого взгляда это место совсем не подходит для праздника — грязноватый город, который появился вокруг гхатов — мест для сжигания усопших. Тем не менее мы снова и снова...

...возвращаемся сюда на Новый год. Потому что это — священный город, в котором жизнь переплелась со смертью и за которым лично присматривает великий Шива, повелитель йоги.

Другое название города — Бенарес, и он считается одним из старейших городов Индии. Учитывая возраст самой Индии, можно смело сказать, что Варанаси — один из старейших «живых» городов мира. В «Сказках тысячи и одной ночи», кажется, мне встречалось упоминание о Бенаресе как о городе, в котором живут маги и астрологи. Современные индусы из других мест считают этот город небезопасным, особенно для приезжих простаков.

Старая часть города — удивительно грязное место. Представьте себе любой по-настоящему старый город с узкими улочками и плотной двух-трехэтажной застройкой, затем представьте, как эти улочки поливают помоями несколько тысяч лет, заселите их лишайными собаками, испражняющимися на ходу коровами, нищими и смуглыми парнями на велосипедах и мотоциклах — и вот Варанаси как живой стоит перед вашим внутренним взором. Реклама ресторана, который нам полюбился, звучит так: «We are less dirty!», что значит «У нас менее грязно!».

И тем не менее здесь полно иностранцев и индусов-приезжих. Варанаси — всеиндийский крематорий: считается, что человек, который умрет или по крайней мере будет сожжен в этом городе, сразу попадает к господу Шиве. То есть выходит из сансары — круговорота смертей и перерождений — и сливается со Всевышним. Это вроде как попасть в рай по христианским понятиям. Сходство приблизительное, но у нас тоже говорят: «Его прибрал Господь».

Трупы жгут на гхатах, это набережные-лестницы, спускающиеся к реке. Ганг местные называют Ганга, что более естественно, потому что в индуистской системе божеств Ганга — женщина, богиня священной реки. Индийские ученые доказали святость Ганги — они взяли пробы воды, проанализировали их и подтвердили — река остается чистой несмотря на то, что туда бросают пепел, оставшийся после кремации, недогоревшие остатки трупов и много всякого мусора.

Когда мы приехали, первым делом пошли на ежевечернюю службу-поклонение Ганге. Все происходит на берегу, несколько молодых священнослужителей совершают пуджу, медленно размахивая поочередно сосудом с огнем, метелкой из конского хвоста и другими ритаульными предметами. Потом все присутствующие спускаются к воде и опускают туда плавучие свечки и цветы. Церемония вызвала сильные ощущения: по телу бегали мурашки и было чувство воспламенения, холодного жара в теле и вокруг.

Мы поселились в Вишну гест-хаузе, что на берегу. Каждый вечер нас навещали обезьяны — их тут множество, они путешествуют по крышам и деревьям в надежде на съестное. Крыша дома в Варанаси — это обычно место отдыха, так как дворов тут почти нет — слишком плотная застройка. Поэтому на каждой крыше лежит толстая длинная палка, которой хозяин дома гоняет обезьян. Мой муж и товарищ Иван Иванович любил наблюдать за обезьянами на соседних крышах. Особенно ему нравилась ручная обезьянка, которую мальчик водил за собой на поводке. Она была не похожа на местных драных сородичей, чистая и без красного зада, получается как породистая среди дворняжек. Обычных обезьян Иван Иванович называл довольно презрительно «резусами». Жж-юзер с таким именем что-то к нему имел когда-то в связи с работой в СУПе, так что это слово для него ругательное. Как-то подхожу к комнате — дверь нараспашку, из нее стремительно выбегает маленькая обезьянка, за ней взрослая, которая тащит гранат. Внутри — возмущенный Иван Иванович: дверь-то я забыла закрыть. Зато удовольствие для обезьян: опасное приключение со счастливым финалом — мама с дочкой грызут гранат на соседней крыше.

Вскоре после приезда мы заболели — я простудилась, а Иван Иванович отравился. Вообще, осмотревшись вокруг, я заметила, что почти все иностранцы в нашем гест-хаузе болеют. Ночью через сквозную вентиляцию слышны звуки сморкания, кашля, блевания и, извините, поноса.

Когда мы собирались в поездку, у меня были определенные ожидания от Варанаси. Умирать мы не собирались, но я много читала о том, что продвижению по духовному пути способствует обряд как бы смерти — смерти эго, а где это можно сделать лучше, чем в городе смерти. Так что я ожидала life changing experience, но не думала, что это будет так буквально: несколько дней мы почти не выходили из комнаты, лежали пластом и загибались.

Наступило 31 декабря и мы, почувствовав себя немного лучше, вышли прогуляться. Думали, как нам отметить Новый год и решили положиться на высшие силы. В Индии все происходит неспроста, и, если послать запрос, можно получить ответ, неожиданный и удивительный.

Мы гуляли по городу и ближе к закату перед нами нарисовался маленький человечек, который призывно и таинственно поманил за собой.

«Как ты думаешь, это не опасно?» — спросил Иван Иванович, когда мы двинулись за ним в глубь темного лабиринта. Я посмотрела на нашего проводника: он был похож на моего первого мужа: щуплый, в очках, с хитрым и одновременно беспомощным взглядом человека, склонного к самоинтоксикации. Нет, мой первый муж не опасен, он мухи не обидит. Самый страшный его грех — ежедневные возлияния водкой с пивом. Некоторое время мы почти бежали за ним по старому городу, иногда останавливались, проводник исчезал, появлялся с другой стороны, шел дальше, опять пропадал. В конце концов, когда уже наступила ночь и стало темно и промозгло, мы вышли на берег реки, к гхату, который был в двух шагах от нашего гест-хауза. Внутри набережной оказалась бетонная пещера — подпольный храм Ганеша, слоноголового сына Шивы. Там сидели несколько человек и стоял густой дым. В Индии курение конопли — духовная практика, многие садху, поклоняющиеся Шиве, курят ежедневно: состояние божественного опьянения делает их менее зависимыми от реального мира и приближает к постижению Божества. Шива, кстати, считается покровителем гашиша. Во время пахтания океана, которое предприняли боги и асуры для того, чтобы добыть нектар бессмертия, появилось несколько побочных продуктов: смертельный яд, волшебная корова, богиня Лакшми и в том числе росток конопли, который отдали Шиве на сохранение.

Мы познакомились с братом «бывшего мужа», который оказался учителем йоги, а также человеком, которого все называли Гуру. Гуру с виду напоминал бомжа, отчасти из-за индийской привычки обвязывать голову шарфом так, как у нас подвязывают флюс. Узел шарфа приходился на щеку, усиливая сходство. Лицо его было довольно распухшим, нескольких зубов не хватало. Однако вид он имел важный, прилично говорил по-английски и тут же стал с нами беседовать. «Бывший муж» стал крошить на газете сухие растения, низко наклоняя голову и подслеповато всматриваясь в состав поверх очков. Как часто я видела эту сцену в нашей химкинской квартире, только вместо газеты был стакан, куда наливалась выпивка.

Спасибо Ивану Ивановичу, он взял на себя общение с Гуру, так что я смогла смотреть на все со стороны. Еще несколько человек сидели в глубине пещеры и кивали головами в такт речи Гуру, изредка вставаляя пару слов. Поговорили о духовности («скоро Мела (сходка садху) в соседнем Аллахабаде»), о русских туристах («они если уж приезжают, потом возвращаются каждый год»), о том, как индийское правительство ограничивает свободы (Гуру: «Представляете, у нас курение травы запрещено!» Иван Иванович: «Так вот же вы сидите и курите!» — «Так это храм!» — «А у нас нигде нельзя». — «Да ну?!»).

Туристическая тропа проходила буквально в паре метров выше по набережной, но, естественно, иностранцам хватало благоразумия не соваться в темный подвал, обращенный входом к реке. Иногда с тропы приходил торговец чаем — он забирал пустые стаканы, оставлял полные, делал затяжку и шел обратно на работу. Заходили прилично одетые молодые люди, кланялись Ганешу и подсаживались к компании.

«Мой Гуруджи — велик!» — приговаривал «бывший муж», как мне показалось, слегка иронически, он никогда не отличался набожностью. «Какова же твоя практика?» — спрашивали мы, — сидеть у стоп моего Гуру», — подмигивал он, набивая трубку-чилим. «Бом Болинатх!» — он прикладывал чилим ко лбу, посвящая его Шиве перед каждой затяжкой.

Постепенно мне все труднее становилось вслушиваться в беседу, стало лень разбирать слова — я уже поняла, что ничего нового Гуруджи не расскажет, хотя бы потому, что считает нас обычными чайниками. Поэтому я просто улыбалась и кивала головой, наслаждаясь потоком этой странной потусторонней жизни. Постепенно мне начало казаться, что я родилась здесь, в Варанаси, давно знаю и люблю этих людей вокруг, а Шива действительно присматривает сверху за этим мрачноватым городом и его непутевыми обитателями. Ноги затекли и я вышла пройтись по набережной. Погрелась у погребального костра по соседству, прочитала свои ежедневные мантры. Появился Иван Иванович, позвал домой. Я же оставила там сумку! Я спустилась в пещеру, там все было по-прежнему, взяла сумку. Ласково попрощалась: мне хотелось согреть напоследок этих людей в темноте, как солнце греет луну. «Happy New Year!» — ответил мне нестройный хор голосов. «Встретимся завтра утром», — закинул удочку «бывший». — «Извините, друзья, мы завтра улетаем...» — «Ну ладно, гуд бай», — великодушно отпустил меня Гуру.

На следующий день мы выложили для обезьян на балконе остатки съестных припасов и улетели в благополучную Махараштру проводить семинар по йоге. Мы покидали нашу новую родину не без облегчения. Конечно, более священное место трудно найти, но какое счастье, что оттуда можно уехать. Хотя наверняка вернемся — у русских же так заведено.

По теме:

Детская йога

На пути просветления

Источник: chaskor.ru