Граждане десятого года

Николай Сванидзе о Леониде Парфенове, который на вручении первой премии имени Влада Листьева заклеймил позором российское телевидение, после чего был назван «новым Сахаровым».

- Я само выступление Парфенова не видел, узнал о нем на следующий день, из СМИ, но оцениваю его позитивно. В любом случае он был искренен и сказал то, что очень многие думают, в особенности, люди из теле и медийного цеха. С Парфеновым можно соглашаться, можно не соглашаться, спорить о правильности времени и места – но все это дело десятое. Когда человеку представилась возможность, трибуна, тогда он и сказал. Сказал компактно, внятно, ярко.
Такие выступления оказывают положительное впечатление на молодежь журналистскую, потому что они чувствуют запах свободы, а Парфенов авторитетен, как мало кто. Только вот одно выступление, даже президентское, не произведет никакого эффекта в цехе. Одного выступления мало. Нельзя сказать, что «выступи - и сразу все изменится». Нет, конечно, ничего не изменится.
Точнее телевидение изменится и уже начало, но не из-за Парфенова. Просто ТВ стало терять свое значение. В скором времени телевидением будет сложнее управлять - оно потеряет роль управляемого инструмента. И приобретет роль, сравнимую с ролью Викиликс. Вроде, дубина здоровенная, тяжелейшая, но у кого она в руках, бог его знает, кого и в какой момент она ударит, бог его знает.

Максим Шевченко о Егоре Бычкове. Основатель нижнетагильского фонда «Город без наркотиков» стал известен всей стране, после обвинения Егора и двух сотрудников фонда в незаконном удержании и истязании пациентов реабилитационного центра для наркозависимых. На защиту Бычкова поднялись все. После вмешательства Владимира Шахрина, который рассказал о его деле Дмитрию Медведеву Егору суд сменил наказание с 3 с половиной годов лишения свободы в колонии строгого режима на 2 с половиной года условно.

- Я поддерживаю Егора Бычкова и считаю, что борьба с наркотиками и наркомафией очень важное дело. То, что делал он, что делает Ройзман и другие - очень хорошо. Возможно, надо действовать менее жесткими методами, но тут проблема, что нет обмена опытом между разными наркореабилитационными центрами. У нас так принято, что такие центры курируют религиозные организации. И между православными и протестантскими нет обмена. Советую ребятам из группы Ройзмана посмотреть на опыт Сергея Мативосяна из кингисеппского центра. Там нет жесткого обращения с наркозависимыми, их никто не приковывает, но там есть очень суровая дисциплина. Потому что общая концепция излечения наркомании такова: это психическая, душевная болезнь. Которая разрушает в человеке его личность. И социальную, и психическую. И восстановить эту личность можно, только пробудив в человеке склонность к дисциплине, внутренней дисциплине. Тут Ройзман прав, это можно сделать достаточно жесткими методами. Но дискуссия ведется о той грани насилия, которую можно применять, чтобы помочь человеку восстановить личность. Наркореабилитационные центры в России, многие из которых имеют уже большой опыт, должны собираться на методологические конференции. Не на идеологические, как это у нас часто бывает, а именно методологические.
В какой-то мере история Егора, может быть, подтолкнула ФСКН к тому, чтобы недавно были озвучены такие цифры смертей от наркотиков, как это сделал недавно Иванов. С накромафией ничего кроме самого жесткого отношения не может быть. За продажу наркотиков, особенно детям, должна быть смертная казнь. Это убийцы. Ну, а тем, кто считает, что прошлое Ройзмана или Бычкова не дает им права заниматься тем, чем они занимаются, скажу, что у апостола Павла тоже мутное прошлое было, однако он стал апостолом.

Павел Гусев о Алексее Навальном, борце с коррупцией из блогосферы, который прогремел после публикации серии документов о распилах в «Транснефти» и поднял на поверхность вопрос «Не стоит ли закрывать факультеты журналистики, коли каждый блогер теперь – журналист».

- Я слышал краем уха про Навального. Это не гражданская журналистика. Потому что сегодня в интернет каждый может вываливать все, что он хочет, и по сути это никак законодательно не обусловлено. Тот же Викиликс вываливает госдеповские документы, Навальный вываливает про Транснефть и другие секретные материалы. Более того, я хочу вам сказать, что это опасная тенденция. Любое государство имеет свои секреты. И должно иметь. Если завтра чиновники из Минобороны или из администрации президента начнут сливать секретные документы через интернет, они будут «героями» на своем интернетовском небосклоне. Но я таких людей не уважаю. Существуют даже в нашей редакции неписаные внутренние законы, о внутренней нашей информации. Если это кто-то будет выливать, мы такого уберем. И журналистское сообщество такого человека больше на работу не возьмет. Мне кажется, это не геройство, выдавать некую закрытую информацию за то, как смело ты ее опубликовал. Ну и что? Ну, опубликовал. Расследование проводить и публиковать это официально, не сидя заграницей и работая в России, вот это смелость и открытость. А просто вывалить где-то спертую информацию, я не считаю это подвигом.

Борис Якеменко об общественных обсуждениях законопроектов, которые в этом году с подачи президента РФ Дмитрия Медведева вышли в интернет.

- Интернет все больше места занимает в общественной жизни. Это неплохо. Хорошо, когда конкретный человек предлагает конкретные поправки к закону. И если те тысячи предложений, которые поступили, например, по законопроекту «О полиции», были именно такими, это важно.
Другой вопрос, что это единственное положительное обстоятельство. Значительная часть граждан РФ не имеет интернет и их мнение невозможно учесть. Они не имеют возможности участвовать в обсуждениях, а зачастую, не знают, что таковое идет.
Второй момент, что интернет заполонен ботами, которые легко и иногда за деньги создают видимость обсуждения проблемы. Неясно, кто и насколько искренне голосовал. И поэтому судить по интернету как выражаются социологи нерепрезентативно, и результаты надо делить пополам.
На этом фоне не видна работа депутатов со своими избирателями. Думаю потому, что депутаты вообще мало присутствуют в интернете. Значительная часть депутатов предпенсионного возраста, они люди других реалий. И тут хоть президент Медведев и дает понять, что и как делать, им и так хорошо. А заставить работать кого бы то ни было сложно, особенно сложно, если он не хочет работать, да еще и через интернет. Завтра у всех будет блоги, но пустые. Зачем это? Еще и орган контрольный делать придется, чтобы контролировать, как работают.

Иосиф Дискин о Джулиане Ассандже, «гражданине мира», создателе разоблачительского ресурса Wikileaks. Ассанджа одни называют «врагом», а Дмитрий Медведев предложил выдать ему Нобелевскую "Премию мира".

- Я не сторонник теории заговора, поэтому откуда возник ресурс Wikileaks, я точно не знаю. Но дело в том, в Европе, в Америке, вообще на Западе, есть большая хорошая традиция «разгребания грязи». Ведь кто такой был господин Пулитцер? Именно его именем сегодня зовется престижная премия, а он был именно таков: разгребал информационную грязь. Если вспомнить советскую формулу «Сталин – это Ленин сегодня», то Асанж – это Пулитцер наших дней. Так или иначе, деятельность Wikileaks – это во благо. Потому что их деятельность, и продолжение оной, приведет к повышению этических норм международных взаимных дипломатических отношений. На практике я сам знаю – порой некоторые вопросы целесообразней решать «в тени». Дипломатам и политикам все это неприятно. Возможность информационных «протечек» увеличивает риск положительного результата переговоров. Тем не менее, я категорически выступаю за подобные действия социальноактивных персонажей типа Асанжа: они действуют для гуманизации общества (нашего и всемирного) в широком смысле слова, то есть – только на пользу. Что касается вопроса, откуда у Асанжа деньги – ответа не знаю. Возможно, в него кто-то инвестирует. Но, используют его «в темную» или нет, мне все равно. Потому что по одной из заповедей Ветхого Завета, если кто знает, что это такое, жизнь так устроена, что добро получается из зла. Короче так: подозрения в ангажированности Асанжа пока юридически безосновательны, а польза уже есть.

Вячеслав Глазычев об «АрхНадзоре», который в 2010 году боролся за Кадаши, выступал против строительства депозитария для Музеев Кремля на Боровицком холме, а в настоящий момент сражается за Малый Козихинский.
- «Архнадзор» отличается от многих групп общественного давления на власть сочетанием подлинного профессионализма с умением работать со СМИ. За счет этого группа прибегает к уличным акциям только в случае крайней необходимости и в тех ситуациях, когда иные средства исчерпаны. Жаль, что аналогичные группы даже в крупнейших городах страны лишены возможностей опереться на экспертный ресурс, который задан ее деятельностью в столице. Сейчас, однако, сложилась ситуация, когда усилия даже таких групп как «Архнадзор» могут быть перечеркнуты определением «реконструкция» в применении к памятникам архитектуры. Замещение этим словом понятий «приспособление» или «адаптация» в законопроекте, находящемся на рассмотрении в Государственной Думе, тревожит сейчас в наибольшей степени

Елена Тополева-Солдунова о Владимире Путине, который в этом году отобрал у Сергея Шойгу звание «главного борца со стихийными бедствиями».
- С одной стороны, лесные пожары в разных регионах были бедствием. Это действительно было горе для многих семей. Но именно они, пожары, показали, что общество наше не безлико, не безразлично. Конечно, волонтерское движение зарождалось и ранее, но в полной мере, во всероссийском масштабе, оно смогло проявить себя, свою энергию, свой позитив, именно в моменты этого бедствия. Точно знаю, если бы не внимание на проблемы нашего премьера, – все бы осталось на прежнем уровне, на уровне пепелищ, картин с людьми, которые потеряны в жизни. Никто бы из чиновников не был готов решать проблемы. Но властное внимание, случайное – неслучайное, – это был катализатор: проблема есть – проблема решается. К сожалению, у нас в стране до сих пор «ручное» управление. Кстати, подозреваю, что в будущем году будет пристальное, не постфактум, а изначальное, внимание к подобным природным катаклизмам и решению сопряженных с ними проблемами.

Владислав Гриб о 282 статье, ставшей камнем преткновения во всех главных общественных событиях 2010 года: идет ли речь о суде над организаторами выставки в центре Сахарова, авторах учебника по истории или о волнениях на Манежной площади.
- Проблема нашего общества - мы не умеем использовать 282-ю статью правильно, потому что общество еще культурно к этому не готово, недостаточно образовано. И сами следователи и судьи в регионах, например, не понимают, что такое разжигание розни, что такое нетерпимость. Чем убийство на национальной почве отличается от просто убийства? Применение 282-й статьи зависит от уровня профессионализма наших следственных и правоохранительных органов. Нужно повышать уровень юристов, адвокатов, следователей, да и всего общества в целом.
Многонациональная страна – это большой плюс. Но для многих экстремистских сил – и у нас, и за рубежом, - это инструмент для разжигания конфликтов. Экстремизм – очень сложная проблема, не только российская, но и мировая. Это вообще проблема XXI века. И мы должны крайне продуманно отнестись к ней. Нужна серьезная целенаправленная политика – от детского сада до МВД и ФСБ, от СМИ до глав местных администраций. Нужна координация всех ведомств. По существу за эту проблему пока никто не взялся. Вот это и есть наша задача на следующий и на последующий года.

Валерий Фадеев о арт-группе «Война», которая отличилась фаллическими художествами на Литейном мосту, прыжками на капотах машин с «синим ведром» на голове и переворачиванием милицейских машин.
- Вспоминаю, что осенью был скандал в Питере с группой… арт-группой?.. Это «Война». Что могу сказать… Наличие таких радикальных коллективов – свойство любого нетоталитарного общества. Впрочем, и тоталитарного, наверное, тоже. Всегда есть люди, которые считают себя художниками, и для самоутверждения готовы на провокационные поступки. Я не считаю, что стоит придавать большое значение активности подобных любителей перформанса. Ребята выступили, нарушили законодательство, получили судимости. Все логично. И не нужно подобные выходки путать с тем, что произошло в Москве на Манежной площади, у Киевского вокзала, еще где-то. Дело в том, что культурные процессы управляемы. Какими бы они ни казались спонтанными и все такое. Понятно, кто их организовал, люди сами понимали, на что они идут, их не использовали «втемную». А вот стихийные проявления гораздо опаснее. Из-за непредсказуемости и нелогичности действий.

Глеб Павловский о Евгении Чириковой, бойкой защитнице Химкинского леса, готовой ради этого дела объединяться хоть с правыми, хоть с левыми.
- Общественным организациям необходима большая и своевременная информированность о том, какие проекты готовятся. Информированность позволит раньше привлекать внимание. Необходимо большее взаимодействие профессиональных экспертов с общественными организациями, чтобы у них были проработанные альтернативы, чтобы не выходило так, что они зависят от одного варианта: или проект государственный, корпоративный, или попытка его заблокировать. Надо предлагать альтернативные варианты. Если не достаточно финансирования для профессиональных экспертов, то можно привлечь экспертов заинтересованных, увлечь их проблемой.
Общественные организации должны понять, что то, чем они занимаются, это не какие-то отдельные протесты по отдельным вопросам, а это политика. Такая же важная как политика государственных организаций, они должны к ней серьезно подходить, заключать соглашения, искать союзников, может быть, среди политических партий, в том числе среди оппозиционных, иногда в других заинтересованных группах общества. У каждого коммерческого проекта есть конкуренты, которые могут представить за свой счет какие-то варианты.
И союзники могут меняться в зависимости от проектов. Больше скажу, если союзник постоянный, это уже спонсор. Надо создавать временные коалиции для решения важных вопросов. Потому что не существует вечных вопросов.
И в химкинском деле это оказалось слабостью общественной стороны и поэтому в конечном счете вопрос был решен не в их пользу.

Ирина Котелевская о Юрии Лужкове, чья отставка с поста мэра Москвы была сколь долгожданной столь и неожиданной.

- Резкая отставка предыдущего мэра столицы Юрия Лужкова конечно произвела впечатление на обывателей в 2010-м году. Я не считаю себя аналитиком и экспертом по московским властям, но кое-какие соображения на эту тему у меня есть. Я знаю четко – ничего вечного нет. Даже самый благородный камень, когда он долго лежит на одном месте обрастает мхом. Да, Лужков достаточно эффективно управлял городом почти двадцать лет. Так что, по-моему, уже пора было уходить. Возможно, со стороны это было виднее, вот президент и принял волевое решение. Я не берусь утверждать, что причиной тут была какая-то коррупционная составляющая, но я наблюдаю городскую жизнь не с Олимпа, а внизу. И думаю, что совершенно неслучайно новый градоначальник отправил в отставку столько московских чиновников. Кстати, те заместители и помощники Собянина, которых он привел с собой, очень профессиональные люди, со многими мне доводилось общаться. Да, еще хочется сказать тем, кто усматривает в отставке Лужкова исключительно экономические причины, что, дескать, кому-то захотелось перекроить зоны экономического влияния в Москве: политика, это концентрированное выражение экономики по марксизму. Просто наверняка проблема с прежним руководством рассматривалась во многих ракурсах. В том числе, кстати, и с ракурса того генплана развития города, который так настойчиво пытались продавить, и против которого активно выступала Общественная Палата Российской Федерации.

Маргарита Симоньян об Олеге Кашине. Известный журналист был жестоко избит в ноябре этого года. Выйдя из комы, Олег Кашин с удивлением узнал, что стал настоящим «героем», причем для непримиримых доселе лагерей.

- При всем уважении к Олегу Кашину и сочувствии к тому, что с ним произошло, не нужно преувеличивать значение этого события. По сравнению с межэтническими проблемами, которые сейчас обсуждает Госсовет, это не опасность и не показатель. Езжайте в провинцию, спросите – кто такой Олег Кашин? Вам никто не ответит. А спросите – ну что, будем отделяться от Кавказа? И посмотрите, что вам скажут.