Новогодний штурм Грозного

Восьмого декабря полк подняли по тревоге и начали срочно комплектовать с тем, чтобы завершить комплектацию до 15 декабря. Из 1300 человек примерно половина пришла из "учебок".

СТРЕЛЯЮТ? ЗНАЧИТ, ПРИШЕЛ

НОВЫЙ ГОД!

Новогодний штурм Грозного

 

                                                        "Вооружены мы были до зубов, но конечно, я понимал, что входить в Грозный в таком составе - это больше, чем преступление..."

                             Именно таким образом оценивал ситуацию командир 81-го мотострелкового полка быстрого реагирования полковник Александр Ярославцев

         В этом бою он был ранен. Полк понес большие потери. А если подробно, то события разворачивались так.

         В составе 2-й Гвардейской армии полк был выведен из Германии и расквартирован в поселке Рощинский под Самарой. К маю 1994 года полк приказали укомплектовать и назвать полком быстрого реагирования. Комплектовали, кем придется. На май 1994 года в полку было только 3 техника роты вместо девяти, 60% солдат, прослуживших по полгода в "учебке", а взводные командиры - в основном двухгодичники. В это же время два командира роты ушли в милицию - офицерам не платили денег.

         Попытки организовать боевую подготовку закончились плачевно - в июне начался кризис с топливом. Из-за постоянных невыплат жалованья стали уходить прапорщики-специалисты. В июле в полк начали поступать боеприпасы. Все солдаты, естественно, на разгрузке-погрузке, У солдат потерялись даже те навыки, которые они получили в "учебках". И только тогда, когда узнали, что в дивизию к осени прибывает московская комиссия, выдали немного топлива из резерва штаба округа.

        

На войну

         Восьмого декабря полк подняли по тревоге и начали срочно комплектовать с тем, чтобы завершить комплектацию до 15 декабря, а с 15 декабря начать боевую подготовку. Из 1300 человек примерно половина пришла из "учебок".

         В Моздок полк прибыл 20 декабря. А 21 полковник Ярославцев стал вывозить батальоны на стрельбы. К 24 декабря отстрелялись все. Выяснилось, что некоторые пушки на БТР и БМП были неисправны. У прапорщика Кириченко пушку заклинило, но из полка прислали новую на самолете.

         Из Моздока полк выдвинулся в район аэропорта Грозного. Здесь командир полка приказал еще раз отстрелять по пять-шесть снарядов и не разряжать пушки, а только поставить на предохранитель. Дело в том, что пушка в БМП-2 обладает существенным недостатком - очень сложно вставляется лента. Даже в Грозном происходили отказы оружия, но эти машины решили выводить позади колонны. "Мы думали, что дальше аэропорта нас не пошлют, - рассказывает командир полка. - Думали, что постоим за аэропортом в обороне. А дело обернулось совсем не так".

        

30декабря 1994 года

         А дело обернулось таким образом, что перед полком поставили задачу войти в Грозный утром 31 декабря. Накануне у командира полка полковника Ярославцева спросили, сколько ему необходимо времени, чтобы подготовить полк к штурму. Тот ответил, что нужно 10-15 дней. Времени на подготовку не дали. Не дали и письменного приказа на штурм. "Когда Квашнин ставил задачу, то говорил, что вот то, что я вам сейчас рисую на карте, я тут же и стираю. Потому что завтра об этом будут знать дудаевцы, - говорит Александр Ярославцев. - Я не знал, что будут делать соседи по наступлению. Каждый знал только поставленную лично перед ним задачу".

         Полк должен был идти на Грозный во главе тарана. Обещали дать пехоту, но так и не дали. С разведданными было совсем плохо. Впрочем, при тактике дудаевцев, которой они тогда пользовались, никакие разведданные бы и не помогли. Как только в городе появлялась российская техника, в это место съезжались отряды ополченцев по 4-5 человек из разных районов города и начинали эту технику жечь гранатометами. "Если бы это был классический штурм, то дело обстояло бы так, - говорит Ярославцев. - Вот он - Грозный. Подъехали к окраине, к дому с боевиками метров на 400, влупили из всех видов оружия, а потом штурмовая группа захватывает этот дом. И так пошло дальше. А ведь как с нами было: прошли полгорода без выстрелов, а потом нас начали долбать."

         С рассветом 31 декабря полк начал движение из аэропорта в сторону Грозного. Накануне подразделения, которые должны были идти впереди, были заранее награждены медалями для поднятия боевого духа бойцов. Впереди пошла разведрота. Ненадолго остановились перед мостиком через ручей. По словам местных жителей, он был заминирован. Прогнали по мосту одну БМП - все в норме. Тогда пошли дальше. В город вошла армада бронированной техники. На улицах - никого. Дома тогда стояли еще целые. Разведрота прошла всю улицу Богдана Хмельницкого до Маяковской и пошла по Первомайской. Здесь, на углу Первомайской и Наурской, ее и обстреляли. Ярославцев вернул роту назад и обработал артиллерией всю улицу Богдана Хмельницкого. Снова вперед ушла разведрота и доложила, что можно идти. Полк будто бы специально впускали в город.

         "Насчет того, специально или нет, впустили в город, - вопрос сложный, - говорит Ярославцев. - Вряд ли специально пропустили бы такую армаду. Ведь слева от нас входили "рохлинцы", а справа и следом за мной 131-я бригада. Разведроту побили, но ведь мы никакого сопротивления не встретили - я по Первомайской до Орджоникидзе ехал на броне. Видимо, дудаевцы не ожидали от нас такой наглости, да еще 31 декабря. Впустили, а потом подумали, что делать. Стали стягивать боевиков и по обстановке бить, ведь дома-то не захвачены. Для захвата нужна пехота, а откуда у меня пехота? У меня было два батальона по 250 человек. Это, считая хозвзвод, т.е. кухню, которая, естественно, не входила в Грозный, а это человек 40. Плюс, а вернее минус, минометная батарея в 60 человек. Так что в каждом батальоне было человек 160-170. Причем все эти бойцы за рычагами БМП. В город вошла одна броня."

         Никто из командиров не знал, что в городе их ждут не банды, а от 10 до 15 тысяч хорошо вооруженных боевиков, многие из которых прошли афган. В полку Ярославцева было только четверо опытных "афганцев". Командование впрямую не ставило задачу по штурму. Формулировка была "мягкой" - "взять под контроль".

         Рассказывает полковник Ярославцев. "Что значит взять под контроль? Именно такая стояла задача - не штурм. Это значит войти на вокзал, например, обеспечить пропускной режим, если есть вооруженные люди - разоружить. Так же с президентским дворцом - окружить, никого туда не впускать, попытаться войти внутрь. Правда, кто же нас туда пустит?.. Ну, значит, держать под стволами. В это время должны подойти внутренние войска, обеспечить администрацию на вокзале, почте, телеграфе. То есть придут люди нам на смену".

         При подходе 81-го полка к ул.Маяковского впереди показались танки. Оказалось, что это "рохлинцы". Договорились о взаимодействии - те пошли левее Первомайской, чтобы не мешать выдвижению 81-го полка. Настоящий бой начался на площади Орджоникидзе, но не сразу. Первый батальон под командованием Семена Бурлакова без проблем прошел на вокзал. Прошел мимо президентского дворца. Как выяснилось позже - он попал в "мышеловку".

         Из рассказа Ярославцева. "На площади Дзержинского начался интенсивный обстрел, и мне пришлось сесть под броню. Принял доклад от Бурлакова, что первый батальон вышел на вокзал. А когда сам доложил генералу Политковскому, что вышел на вокзал, получил от него команду - «ко дворцу». А дворца я еще и не видел. Только на карте.

         Сейчас, думаю, подкачу поближе и на себя вытащу второй батальон. Ну а потом буду окружать дворец. Били уже основательно. Уже трудно сориентироваться, где, сколько, откуда бьют? Пушку повернешь - тебя бьют с двух-трех гранатометов уже с другой стороны. Невозможно просчитать такие варианты, ведь пехоты-то нет. Или в круговую оборону вставать, или палить во все стороны. Вот мы и стали палить, а это значит - палить до тех пор, пока тебя не сожгут. Тут ведь смотришь - через десять минут у тебя из пяти единиц техники осталось две. А ведь это не железо, - люди горят. Живые, естественно, пытаются вытащить раненых, в это время их тоже бьют. Потом уже перестали спасать, а то ведь не только эти, все сейчас здесь полягут".

         В условиях интенсивного боя большую роль играет связь. И тут надо отдать должное связистам. Ни одна машина не вышла из Моздока без средств связи. Но у дудаевцев была такая же техника. Достаточно было нажатия тангеты, чтобы создать помехи радиосвязи. Правда, была договоренность, в случае сильных помех переходить на запасные частоты, но в пылу боя люди боялись потерять даже плохую связь.

    Чеченцы постоянно вмешивались в радиообмен:

         "Прекратите бессмысленную войну. Уходите из города." Мат-перемат. "Если ты мужчина, то выходи драться один на один!" Насчет «один на один» говорили лично Ярославцеву. На это он отвечал: "Ты, друг, еще немного поболтай, пеленги я уже включил - сейчас мы тебя и накроем!"

        

         Это помогало. Были случаи, когда боевики по радио искали среди наших войск своих однополчан по афгану. Конечно, все это дико, - рассказывает Александр Ярославцев, - но ведь военные - это именно те люди, которые не хотят воевать. Гибнут-то в первую очередь они! Мы сами не хотели этой войны, но когда получил задачу - никуда не денешься - ее надо выполнять. Если ты служишь государству и надел погоны, то выполняй. Вот не было бы у меня этих звезд, я бы сказал, что война эта ненормальная. Колотить друг друга внутри России - это вообще!.."

        

Последние минуты в бою

         Ярославцеву нужно было подъехать поближе к дворцу президента. Он открыл люк и выглянул.

         "Вдруг такой страшный удар по голове - будто ее снесло, и я ухнул под броню. Это было на углу проспектов Победы и Орджоникидзе. Оглянулся - чувствую, трясет. Значит, ранен, вокруг кровища. Рядом со мной радист, а сзади начальник связи. Попросил радиста меня перевязать, а ему страшно, но достает пакет и начинает перевязывать. В этот момент в открытый люк отработал снайпер. Мне срезало пучок волос, бойца посекло осколками. БМП покачивалась на ходу - это меня и спасло. Ну, я сам себе все перемотал, состояние, шоковое, боли еще не чувствую и главное, не знаю что делать. В прострации потерял ориентацию и в пространстве, и во времени: вроде знаю, что на войне, а вот на какой?!

         Потом постепенно сообразил, что мне надо куда-то ехать, и смотрю: спецназовцы, что меня охраняли, вот так слева на дороге стоят и копошатся. Как выяснилось, у них убили солдата. Я им кричу: "Вы что! Давайте вперед! Прикрывайте!" Тут вижу - танки слева направо, а я-то был впереди. И чувствую, начинает кружиться голова и подходит тошнота. Спустился вниз, а с перемотанной башкой ни шлемофон надеть, ни передать обстановку. Говорю бойцу: "Давай-ка передавай, что я ранен. Командование - Бурлакову".

         Бурлакову снова придется передать командование уже подполковнику Айдарову - будущему командиру 81-го полка. Сначала Семена Бурлакова ранят в ногу на вокзале. А потом, при эвакуации раненых на БМП, чеченцы расстреляют всех, кто там еще оставался в живых, а Бурлакова примут за мертвеца - такой он будет обгоревший.

         «После передачи командования поехали на перевязку к медикам. Они у нас шли в хвосте колонны. В машину еще раз влепили из гранатомета. Потом снова удар. Я поднимаю голову - БМП сверху горит. Это горел брезент. Механик остановился, брезент скинули, но все равно машина горит. Влез в БМП начальника артиллерии, голова кружится. Меня что-то спрашивают, я бессвязно отвечаю. Тут подкатила боль. Одной ампулы промедола оказалось мало, вколол вторую - и «поплыл».

         Через полчаса меня вытащили. Санитарки внутренних войск перевязали руку. Отключился я уже на нашем КП, где меня встретил замполит Станкевич.

         Очнулся уже на пути в Толстой Юрт. Там, в госпитале, начали меня зашивать. Зашили. Лежу на носилках, кемарю. А потом слышу, стрельба в воздух - понял, что Новый год».

       

Как Ярославцева "похоронили"

         Утром первого января 1995 года Александра Ярославцева перевели в госпиталь Владикавказа, откуда ему удалось позвонить домой и сообщить, что все в порядке. А в ночь с 5 на 6 января его переводят в московский госпиталь, и по каким-то немыслимым каналам в Самару приходит известие, что командир 81 полка полковник Ярославцев скончался в Москве от ран. Естественно, что сообщение тут же появилось во всех средствах массовой информации. Жена Александра Татьяна - в предобморочном состоянии. Она не верила в то, что её муж жив даже тогда, когда командующий 2-ой армией приглашал ее к телефону, чтобы переговорить с мужем.

         Полковник Ярославцев теперь будет жить долго.