Одна жизнь на двоих

Саитов: Очень мне тяжело, если на столе много вкусного, а мне и прикоснуться нельзя. Вес держу. Но по большому счету я каких–то трагедий не испытал, и слава Богу.

...у Петровича и Олега Саитова.

С тренером Игорем Уткиным и встречаюсь, и разговариваю часто, где только мы ни оказывались вместе. Как–то я спросил Игоря, о чем он чаще беседует со своим знаменитым учеником Саитовым, что того больше волнует? И услышал: "Все на свете".

 

Позже я задал этот вопрос и Олегу. И знаете, он тоже не сумел выделить одну тему. Но заметил, что с некоторых пор вроде и не нужно много или подробно говорить Игорю Петровичу о чем бы то ни было — они понимают друг друга сразу. Это понимание или телепатия, или еще какие флюиды между ними словно витают в воздухе.

 

Как–то раз сел я в саитовские жигули, а Уткин отъезжал на своей "восьмерке" в другую сторону, то есть спиной к нам. Машина Олега забуксовала на свежем снегу. Я еще не успел сообразить, что нужно выйти подтолкнуть, как Петрович уже подлетел к нам и уперся в багажник: "Газуй!".

Петровичем, причем на "ты", по его же просьбе, Уткина зовут все — и мэр Жигулевска, и соседи, и обожающие его пятиклассники. От них, кстати, нет отбоя: победы Олега Саитова на Олимпиаде в Атланте и на последнем чемпионате мира сделали бокс любимым для всего города.

"И слава богу", — размышляет вслух Петрович. Он мечтал об этом много лет.

 

Жигулевск тянется вдоль Волги на 32 километра. Автобусы, разумеется, ходят редко. Просто так мальчишек в зал не дождешься. Так было. Но теперь в их городе появился чемпион, да еще такой симпатичный, и поэтому мальчишки валом валят в залы бокса.

 

Молодой тренер Уткин четверть века назад стал вести занятия в разных районах, и сейчас город с 70 тысячами жителей имеет аж четыре специализированных зала бокса, в одной их спортшколе работают три заслуженных тренера России — кроме Петровича, Александр Лукьянов и Владимир Якушин.

Несколько раз принимались они считать, сколько медалей на первенствах Советского Союза и России заслужили жигулевские боксеры, и сбивались. По Российской Федерации выходит за 60 призеров на троих тренеров, по Союзу — 19-21.

 

Если, как раньше, прикидывать "на душу населения", то нет в стране более эффективной Школы бокса. И вряд ли найдется хотя бы пяток тренеров, которые, как Уткин, всего через семь лет с начала тренерской практики были бы привлечены к работе со сборной.

Петрович добился этого вместе с Александром Митрофановым, дважды выигравшим первенство СССР. А Димка Корсун победил на чемпионате Европы. Их уже нет на Земле. Это самые большие потери Петровича. От обиды, от досады на себя, что не уберег, позволил обоим в наше лихолетье расти и жить вдали он него, Уткин, случается, тайком плачет. Горе дало терпение. Когда встретился с Олегом, был уже, по его выражению, "спокойным и мудрым".

 

 

На всю жизнь запомнил он науку Бориса Николаевича Грекова — заслуженного тренера СССР, одного из самых авторитетных в стране педагогов.

Уткин вспоминает: "Тогда у Бориса Николаевича в сборной был Кошкин (будущий чемпион мира), а у меня — Митрофанов. Греков мне как–то говорит: "Ты поспокойней будь. Уж больно максималист. Все у тебя в крайностях. А так нельзя".

И если сейчас Саитов кипятится в чем–то, Уткин останавливает — зачем? Есть цель, только ей и служи.

 

Эта осмотрительность на предолимпийском чемпионате Европы в апреле 1996 года очень пригодилась. Тогда Олег разбил руку, но выходил на полуфинальный бой с румыном Марианом Симионом, словно на амбразуру. Вот тут Петрович успел предостеречь: "Слушай, путевка на Игры уже завоевана, и сейчас тебе нужно просто побоксировать одной здоровой рукой".

 

Тот бой Олег проиграл. Но руку сохранил, уберег от куда более серьезной травмы. И когда в Атланте после четвертьфинала с корейцем Хо–Йо Ба ученик молча показал Уткину распухший кулак, то успокоил его Петрович легко: "Так уже было, ничего страшного. Но ты представь, что с ней было бы, не поберегись мы на Европе". До полуфинала в Атланте оставалось пять дней. Время на лечение было. Успели.

 

Как–то Уткин сказал мне, что он буквально следует завету одного древнего мудреца: "Если высоко взлетел — посиди у огня. Слава, как и все в мире, сгорает. Если плохо тебе — иди к реке. Все течет, все меняется".

 

 

От микрорайона Моркваши (по–мордовски "сквозняк" — с широченной реки между двумя горами всегда дует), где живут Уткин и Саитов, до Волги недалеко. Места заповедные, пейзажи картинные. Петрович тут всю жизнь, он и в школу ходил в Морквашах. Олег приехал к Уткину пятнадцатилетним. Сейчас и он влюблен в здешние красоты.

Полмира повидали — дома лучше.

Они часто бывают на берегу. Ловят рыбу, а то и просто молча сидят у костра. Это когда возвращаются измочаленными с турниров. Любуются течением воды. Успокаивает. А потом снова — в прекрасный и яростный мир большого спорта.

 

Спокойствие боксера и учителя, одинаково думающих и с полуслова понимающих друг друга, удивительным образом сочетается с энергичным проявлением их характеров . Многое, конечно, идет от заводного Петровича, который органически не может сидеть без дела долго, но вот примечательное уточнение Олега: в разговоре об их совместимости он немного замялся, подыскивая верное слово. И я поспешил с подсказкой: "Комфортная?"

— Нет, — возразил он, — гармоничная... Разница, как понимаете, ощутимая.

 

Склонность иметь свое мнение, самому определять какие–то ответственные шаги, отмечают все, кто близко знает Саитова. Но как он сохраняет свою индивидуальность при постоянной опеке (трехкомнатные квартиры Уткина и Саитова в соседних подъездах) со стороны учителя?

— А Петрович мне не поводырь. Олег улыбается. Но в голосе твердость. 

— Он — старший брат. Я верю ему.

 

 

По глубокому убеждению Олега, нет человека, который управлял бы им. Вот и его мама, Екатерина Николаевна, самым серьезным образом относилась ко всем его мальчишеским проблемам, не "ломала характер".

Они жили тогда в Новокуйбышевске, и окружающие вели очень даже разудалый образ жизни. Много пили, конечно, буянили, типичная безнадега, одним словом. Мама очень переживала. Потому и отпустила сына в чужой город под присмотр известного уже тренера Уткина.

Теперь, конечно, легко понять фразу Олега: "Моя работа дает мне цель и независимость". А Петрович невозмутимо добавляет, что в его ученике всегда ощущался некий суверенный стержень, поэтому еще мальчишкой старался он подальше отойти от дурного общества.

 

 

До отъезда в Жигулевск Олег тренировался целых четыре года. Первый наставник — Константин Логинов, к которому его привел старший брат Вадим, — в годы перестройки разрывался между двумя работами: семью–то кормить надо. К тому же, часто уезжал на сборы и турниры. И наступил момент, когда Олегу стало неинтересно в зале. Тогда он уехал.

 

Петрович определил его в ПТУ. Все рядом — общежитие, училище, спортзал. Но важнее всего — тренер. И это он еще по первости твердо сказал: "Постарайся полюбить наше с тобой дело. Полюбишь, тогда все на лад пойдет, от всего будешь получать удовольствие".

 

После двух лет занятий с Уткиным он сложился и физически: потрясающая энергия угадывается в его сухой, перевитой мышцами фигуре. Ну и стиль, конечно. Игровой, умный. В лучших традициях нашенского бокса.

 

1992 год — мастер спорта. Победитель Кубка России, лучший боксер молодежного первенства мира; 1993 — "бронза" на чемпионате мира; 1994 — "бронза" на Играх Доброй воли; 1995 — "серебро" на чемпионате мира. А потом Олимпиада, самый его большой триумф.

 

 

Там в финале он вышел против Хуана Эрнандеса. В самом расцвете сил был 26–летний кубинец: победитель олимпийского турнира в Барселоне, победитель трех чемпионатов мира. Почему же выиграл Саитов? Да потому, что не испугался, дрался раскованно, всего себя реализовал. Все, вроде бы, так просто. Но хоть сколько–нибудь сведущий человек в боксе знает, что это такое — выиграть у титулованного кубинца.

Он жил от тренировки до тренировки. С удовольствием отмечает, как грамотно они были построены, как интересно ему в зале. Он и ныне, уже олимпийский и мировой чемпион, единственный в нашем боксе обладатель обоих этих титулов, вдруг увидит у Петровича незнакомый прием и удивится. Значит, не все еще знает. Ай да Петрович!

 

А уж как его встречали после Игр! Самолет приземлился глубокой ночью, но вдоль всей 40–километровой трассы от самарского аэропорта Курумоч земляки приветствовали их, будто космонавтов. На центральной площади зашумел громадный ночной митинг, и прямо там Саитов и Уткин получили звания почетных граждан Жигулевска. Сумасшедшая ночь!

 

Но, как говаривал бравый Швейк, все прекрасное не бывает долгим. Праздники закончились, пошла проза жизни. И когда Петровичу не дают зарплату, Олег (благо, пока холостой) несет в соседний подъезд свою. Не выдают Петровичу полностью и обещанные премиальные. Ищет Саитов спонсоров, чтобы командировали Уткина на соревнования. Но чаще тренер ездит по миру на свои кровные. У Федерации бокса России не находится денег, чтобы лучший боец мира бывал на турнирах с личным Учителем.

 

Но подаваться на заработки — в профессионалы — Саитов не собирается. Хотя предложения были. Любительский бокс ему нравится. Считает, что не реализовал себя в нем и наполовину.

 

Эх, надо бы поехать на Волгу! Поглядеть на воду... Но теперь все меньше у них времени на такие вылазки. И Петрович, и его звездный ученик очень сейчас загружены. У старшего тренера тольяттинской Школы высшего спортивного мастерства (Автоград на другом берегу Волги) открылся единственный в области Дом бокса. Олег учится на факультете журналистики Казанского университета. Он уже не фанат, как раньше. Да, в любимую работу втянулся. Но есть и другая жизнь. Она пока не идет в ущерб привычной. Расширяется кругозор, понимание жизни.

 

 

Он помнит слова одного своего знакомого: "Если человек многого добился, то он во всем неординарный". Поэтому Олег очень хочет стать и хорошим журналистом. И я где–то уверен, что кое–что у него уже сейчас есть для этого. Человек он свободный, со своими идеями. Ну и контактный, конечно.

 

Но пока я беру у него и Петровича интервью.

— Кто из вас лучше владеет собой?

Уткин: Случай один сразу вспомнился — мое первое занятие в школе в качестве учителя. Еще ни одного урока физкультуры не провел, такое расписание было, но уже начал тренировать баскетболистов.

Неожиданно вваливается в зал здоровенный детина в грязных ботинках, матерится. Я сделал замечание, он — ноль внимания. Конечно, чего там, я невысокий, а тогда, у молодого, и вес был с перышко. А этот грязь по всему полу оставляет, мяч забрал, ребятню обижает. Ну позвал я его в снарядную комнатку — врезал легонько. Тогда я уже боксером был, в армии тренировался. А оказалось, что нельзя учителю так поступать. Неприятности начались. Вот с тех пор стараюсь сдерживаться. Но завожусь быстро. Даже было, что Олежка, если проигрывал, меня сам и успокаивал. У него есть какая–то внутренняя сила, он изумительно отключается перед боем от соревнований. Это вроде интуитивной защиты, подсознательно. Так что у него, думаю, владение собой получше.

Саитов: Сравнивать не буду. Но я владею собой хорошо. Умею успокаиваться, и на ринг иду уверенным. Что будет — то будет. Если знаю соперника, то еще проще. Умею полностью углубиться в себя, все подчинить делу. Вот говорят — многое зависит от характера. Да, но характер можно выработать. А еще есть мировоззрение, и оно, думаю, важнее. Если судьба зависит от характера, то характер — от того, как человек реагирует на окружающее. Поэтому стараюсь смотреть на все с оптимизмом. Например, я уверен, что поражения на ринге бывают и от плохих эмоций — боксер боится проигрыша, например. Это все — поражение. Но жизнь–то продолжится и после. Нельзя так зависеть от десяти минут боя.

 

— А в каких случаях вам особенно трудно?

Уткин: Если объясняю что–то человеку, а вижу у него в глазах безразличие, пустоту... Это трудно. А еще, когда никому нет дела ни до чего — это тоже трудно. Врачи–психиатры говорят, что если на душе совсем муторно, то самое лучшее — собрать вещи и укатить куда-нибудь. Но с этим, с командировками, у нас как раз порядок, с избытком.

Саитов: Очень мне тяжело, если на столе много вкусного, а мне и прикоснуться нельзя. Вес держу. Но по большому счету я каких–то трагедий не испытал, и слава Богу.

 

— Бывают у вас сомнения?

Уткин: Каждый день и много раз.

Саитов: Часто спорю с Петровичем, не думайте, что такая уж идиллия.

 

— Поделитесь планами.

Уткин: Загад не бывает богат.

Саитов: Вот и я так считаю.

 

Борис ГРОМОВ

 

Источник: zhigago.ru