«Загадки Пушкина»

«Загадки Пушкина» Открытия от Валерия Кузнечикова 2-я глава: Кто он- титулярный советник А.Г.Н.? Сначала- шок! Потом- разгадка…

                       ВАЛЕРИЙ  КУЗНЕЧИКОВ

ДОКУМЕНТАЛЬНО- ДОСТОВЕРНЫЙ  ДЕТЕКТИВ

     ТИТУЛЯРНЫЙ СОВЕТНИК А.Г.Н.- КТО  ОН ?

                          (вторая  глава)

Теперь, когда личность «рассказчика» «Выстрела» иден­тифицирована (подполковник И.П.Липранди), появляется не­которая уверенность, что и три других, с чьих слов «записыва­ет» свои истории вымышленный Белкин, тоже вполне конкретные люди. Вглядываюсь пристально в звания и заглав­ные буквы их имен и фамилий. И почти сразу же понимаю, что «приказчика Б.В.» из этого ряда можно исключить. Хотя бы потому, что написанный 9 сентября в Болдине «Гробовщик» прототипом главного героя имеет действительно реального че­ловека - гробовщика Адриана, жившего по соседству с домом Гончаровых в Москве.

В письме к своей невесте Натали Пушкин из того же Болдино 4 ноября 1830 года пишет:

«Теперь поговорим о другом. Этим я хочу сказать: вернемся к делу. Как Вам не стыдно было оставаться на Никитской во время эпидемии? Так мог поступить ваш сосед Адриян, который обде­лывает выгодные дела» (франц.) Очень точен Пушкин и в топог­рафии рассказа - Гончаровы жили на Никитской (ныне ул.Гер­цена, д. 50). Напротив этого дома как раз и находилась лавка гробовщика. Здесь же и происходят главные события рассказа.

Но, поскольку у Пушкина уже есть замысел двойной мисти­фикации - вымышленный Белкин и зашифрованные рассказ­чики (один-то уж, по крайней мере, как мы уже знаем точно, - конкретное лицо), то и «Гробовщик» должен же быть «кем-то рассказан» Ивану Петровичу Белкину. И Пушкин, не муд­рствуя лукаво, выдумывает «приказчика», подчеркивая незна­чительность этой личности всего двумя соседствующими буквами, произвольно взятыми из алфавитного ряда.

С другой стороны, по фабуле и самому строю «Гробовщика» рассказ этот просто не может быть поведан лицом, известным хотя бы узкому кругу друзей и знакомых Пушкина. Потому, если бы даже и существовал в природе некий «приказчик Б.В.», ну, скажем, какой-нибудь Борис Васильев, то эта фигура нико­му из читателей «Повестей» ровным счетом ни о чем бы не говорила. И это, видимо, чувствовали и понимали все те иссле­дователи «Повестей Белкина», которые, конечно же, не могли обойти пристальным вниманием известную уже читателю снос­ку. При этом ход их рассуждений мог быть примерно таким. И.Л.П. - это, возможно, Липранди  (Д.Благой), а «приказчик Б.В.» - лицо не существовавшее. И потому по линии  А.Г.Н. и  К.И.Т. искать тоже нечего.

Вот в этом то и была ошибка «любопытных изыскателей». Скажите, не зная исторического фона «Выстрела», нынешний исследователь-пушкинист мог «выйти» на подполковника И.Л.П. - Липранди? Очевидно, нет. Но, хотя бы некоторые современники Пушкина, внимательные читатели «Повестей», те же «любопытные изыскатели» пушкинского круга могли расшифровать, кому именно оказывает честь Александр Серге­евич, наделяя «подполковника И.Л.П.» правами рассказчика «Выстрела»? Безусловно. да. И такие люди действительно были. По крайней мере, двух могу назвать сейчас вполне определен­но. Это Баратынский и Гоголь. Но о них речь впереди.

А пока вернемся в болдинскую осень, последнюю холостяц­кую осень А.С.Пушкина. Этот его короткий, драматический и такой (плодотворный отрезок жизни давно и хорошо исследо­ван. И все же нужно напомнить, что предшествовало приезду поэта в эту его родовую вотчину. Именно в личном плане. Вес­ной 1829 года Александр Сергеевич делает предложение млад­шей из трех девиц Гончаровых - юной красавице Натали. Ответ родственников неопределенный - ни да, ни нет. Самолюбие Пуш­кина задето. Он разочарован и, как подобает человеку эмоцио­нальному, натуре поэтической и легко ранимой, никого не поста­вив в известность (Бенкендорфа), первый поэт России едет на Кавказ, к театру военных действий, под пули горцев и турок. Это весьма романтично и вполне в духе времени.

При своей феноменальной влюбчивости, над которой Алек­сандр Сергеевич порой даже и сам подтрунивает, например, в письме от 28 апреля 1830 года к В.Ф.Вяземской: «Натали (это замечу в скобках, моя стотринадцатая любовь)», Пушкин, тем не менее, примерно с середины 20-х годов, уже вполне опреде­ленно стремится упорядочить свою личную жизнь, надеется создать семью, свой семейный очаг.

В ноябре 1826 года, страстно влюбившись в Софи Пушкину (однофамилицу), делает ей предложение. И получает отказ. Софи же вскоре выходит замуж за будущего удачливого чиновника В.А.Панина.

Летом 1828 года следует предложение Анне Олениной. Оно также отвергнуто. Родители Анны, знавшие, что в это время  над Пушкиным учрежден секретный надзор полиции, не жела­ют отдавать дочь за «неблагонадежного сочинителя».

Были и другие попытки. Но не об этом сейчас речь. Здесь просто нужно понять, что Пушкин уже в весьма зрелом жени­ховском возрасте. Ему тридцать лет. Положение в обществе или, как тогда говорили, в свете неопределенное. Финансовые дела расстроены, одного только карточного долга 20 тысяч, и ему, неприкаянному, при всем блеске поэтической славы просто необ­ходима, наконец, надежная семейная пристань. Пристанище. В серьезность его намерений жениться из близких и друзей уже мало кто верит. Иные вообще не представляют себе Пушкина семейным, остепенившимся человеком. Да и сам Алек­сандр Сергеевич в постоянных сомнениях: а принесет ли ему счастье женитьба? Но, как говорится, от судьбы не уйдешь. А Пушкин как раз из тех людей, кто не уклоняется, а идет ей навстречу...

Однако, вернемся к теме нашего изыскания. Осенью 1829 года Пушкин в Павловском. К этому времени, кстати, и отно­сится его первый набросок, содержащий биографию будущего воображаемого автора «Повестей Белкина». Эта первая редак­ция так и осталась незавершенной. Черновая редакция, близ­кая к окончательной, будет написана им в Болдине 14 сентяб­ря 1830 года. Одновременно, и это мы подчеркнем, с окончанием «Станционного смотрителя», «рассказанного покойному Ивану Петровичу Белкину» титулярным советником А.Г.Н.

Зиму 1829-30 годов Пушкин проводит шумно, рассеянно и, как принято судить, не очень благоразумно. 12 марта он уезжает в Москву, чтобы упорядочить свою мятущуюся жизнь. 6 апреля, в первый день Пасхи, судьба его решена. Он вторично делает пред­ложение Наталии Николаевне, и на этот раз оно принято.

Но печатное извещение о помолвке будет разослано родным и знакомым только в начале следующего месяца. Оно гласит:

«Николай Афонасьевич и Наталья Николаевна Гончаровы имеют честь объявить о помолвке дочери своей Натальи Нико­лаевны с Александром, Сергеевичем Пушкиным сего Майя 6 дня 1830 года.»

Ошибка в отчестве будущей тещи Пушкина - не Николаев­на, а Ивановна. Но я смотрю не на эту погрешность в тексте, а на давно известное мне имя и отчество отца Натали - Николая Афанасьевича Гончарова. Вот тебе раз - Н.А.Г. А если по ана­логии с И.Л.П., то должно быть Н.Г.А. А нам нужен титуляр­ный советник А.Г.Н. Так, может быть, чуть изменен способ шифровки? Если «перетасовать» буквы, то и получится А.Г.Н. И тут чувствую, что мне делается не по себе. Такая «шутка» не может прийти в голову порядочному человеку. А тут - Пушкин!..

                               (продолжение  следует)