Валерий Кузнечиков

Малоизвестный Пушкин из-за небольшого тиража книг о нём,изданных в Киеве В.Кузнечиковым.К примеру,над чем же хохотал Баратынский,читая«Повести Белкина»? Если теперь знаете,то вероятней всего,пока мало. Потому продолжайте читать"Загадки Пушкина"

 

ЛИТЕРАТУРНЫЕ  СЕНСАЦИИ

 

 

К  сведению  посетителей  нашего  сайта:

никакая   часть  нижеследующего  текста

не может быть  скопирована  или  воспро-

изведена   в   любой   форме   без   ведома

и  разрешения  автора предлагаемой  публикации

 

 

 

МАЛОИЗВЕСТНЫЙ  В  РОССИИ  ПУШКИН

для  широкого  круга  читателей  из-за  небольшого тиража

книг о великом поэте, изданных в Киеве  В. Кузнечиковым в 1996, 2001, 2005 и 2007 годах

 

 

 

 

ВМЕСТО  ПРЕДИСЛОВИЯ

 

 

 

   Автор  этих  книг  Валерий Кузнечиков- известный  пушкинист,  литератор, поэт, журналист.   Отмечен    премией    Национального    Союза   журналистов   Украины «Золотое перо», орденом Международного Фонда им. Чубинского «За выдающиеся заслуги в развитии культуры». Речь идет о таких резонансных, по оценке критики и  читателей,  книгах  как «Загадки Пушкина»,  «Знаки судьбы»,  «Заветному звуку внимая...», «Сарматская степь».  Новый  сборник  автора- «Журавлиное перо»-   включает  поэтические  произведения разных лет, большинство из которых предлагаются читателям  впервые. Отдельную главу составляют  оригинальные  интерпретации и переложения некоторых басен русских писателей  Х1Х века. Продолжает «Журавлиное перо»   одна  из интереснейших интриг «Пушкинского цикла»- «загадка пьесы «Анджело», которая не получала разъяснения многие десятилетия. И вот свершилось...В заключение , в разделе «Пушкин. Последняя глава», с большой убедительностью  излагается   авторская версия: кто именно был сочинителем  грязных  анонимных  писем к  А.С. Пушкину, приведших поэта  к роковой дуэли с Дантесом. Ответ на этот вопрос ждали очень многие на протяжении стольких  лет после трагической смерти гениального сына России. Теперь ответ  наконец- то получен!

    Понятно, что такая книга  рассчитана  на  самый  широкий  круг  читателей. Поэтому автор не ищет спонсоров,  ему  нужна  встреча  с серьезным Издателем для реализации совместного и перспективного литературного проекта.

        Контактный телефон Валерия Тихоновича в Киеве: ( 044 )  400- 81- 03. kuznechikov_1 @ bigmir. net

 

Редактор книги А.И.Бондарева

 

 

      Далее смотрите на сайте некоторые главы из книги «Загадки Пушкина».                 

ДОКУМЕНТАЛЬНО- ДОСТОВЕРНЫЙ  ДЕТЕКТИВ

 

ДЛЯ  НЕСПЕШНОГО  ПРОЧТЕНИЯ  ОТ  ВАЛЕРИЯ  КУЗНЕЧИКОВА

 

 

                                           Ш У Т К И    П У Ш К И Н А

 

                                                              или

 

   над чем хохотал Баратынский, читая  «Краткие повести покойного И.П.Белкина»?

 

 

                         ( З а п и с к и   л ю б о п ы т н о г о   и з ы с к а т е л я )

                                  

 

 

НАЧАЛО   РАССЛЕДОВАНИЯ

               

            Начнем без вступления. Сразу с полемики. «Внимание ис­следователей давно останавливало довольно загадочное заме­чание Пушкина в письме к П.А.Плетневу от 9 декабря 1830 г.: «Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржёт и бьется». Это замечание заставляет искать в болдинских по­вестях пародийную направленность. Думается, что обнаружить ее помогают «История села Горюхина», с одной стороны, и фель­етоны Фиофилакта Косичкина - с другой, изложенные от лица повествователя, духовно родственного с Белкиным из «Повестей». С.А.Фомичев.  «Проза Пушкина». Временник пушкинской комиссии. Выпуск 21. Ленинград. Издательство «Наука». 1987. Нет, на этом пути    С.А.Фомичев разгадки не найдет. Она лежит много лет, с тех пор как было обнародовано эпистоляр­ное наследие поэта, совсем в другом месте, в иной хронологии, в иной смысловой плоскости.

К тому времени, когда автору этих строк попалась на глаза работа С.А.Фомичева, я уже знал ответ на вынесенный в подза­головок вопрос. Но понадобилось еще полных три года, чтобы мне решиться придать гласности те обстоятельства и факты, которые сто шестьдесят лет назад и привели друга Пушкина в состояние конвульсивного смеха. С одной стороны, было эгоис­тично жаль расставаться, может быть, с самой трудной пуш­кинской загадкой, а с другой, очень уж большую чувствовал ответственность, чтобы уже на бумаге поставить если не все, то многие точки над і. Слишком долгим был для меня этот путь к истине. Потому мысленно я проходил его еще и еще раз, пока не решил, наконец, - пopal Теперь пройдем этот путь, чита­тель, уже вместе.

Еще в студенческие годы, когда готовил курсовую работу о методе литературной мистификации на примере «Повестей Бел­кина» , мне, как соринка в глаз. попала вот эта сноска «от изда­теля» т. е. А.С. Пушкина:

«В самом деле, в рукописи г.Белкина под каждой повестию рукою автора надписано: слышано мною от такой-то особы (чин или звание и заглавные буквы имени и фамилии). Выписываем для любопытных изыскателей: «Смотритель» рассказан был ему титулярным советником А.Г.Н., «Выстрел» подполковником И.Л.П., «Гробовщик» приказчиком Б.В., «Метель» и «Барыш­ня» девицею К.И.Т.» Уже тогда сноска эта мне явно «мешала».  Она казалась просто лишней. Полагая себя действительно «лю­бопытным изыскателем», я еще не знал, что один из «рассказ­чиков Белкина» уже отчасти расшифрован Д.Д.Благим. Под заглавными буквами И.Л.П., по предположению академика, следовало разуметь приятеля А.С.Пушкина по южной ссылке подполковника Ивана Петровича Липранди. Но об этом, повто­ряю, я тогда, в студенческую пору, еще не ведал. И потому «соринку в глазу» чувствовал до тех пор, пока с «издателем» «Повестей Белкина» меня не примирила мысль, что приведен­ная выше сноска нужна была А.С.Пушкину просто для «пущей достоверности». Чтобы подальше спрятать свое авторство - не только за именем вымышленного автора, но еще и за четырьмя «рассказчиками» пяти историй, которые Пушкин на беловом листе рукописи назвал именно так: «Краткие повести покойно­го Ивана Петровича Белкина».

И все же маленькая зарубка в памяти да осталась. Прошло много лет. Я уже давно знал, что И.Л.П. - это, скорее всего, действительно И.П.Липранди. Зашифровано со­всем просто: Пушкин всего лишь местами поменял заглав­ные буквы отчества и фамилии. И получился «подполковник И.Л.П.»

Ничего смешного, понятно, ни в самой этой шифровке, ни, тем более, в рассказе «Выстрел», мы не обнаружим. Но здесь для меня главное было в другом. Я понял, что сделал свою сноску Пушкин действительно для «пущей достоверности», ибо один из «рассказчиков Белкина» мог быть и вправду совершен­но конкретным лицом. И тогда я занялся Липранди. Но пре­жде произошло вот что.

 

                                             КТО  ОН-  ПОДПОЛКОВНИК   И.Л. П. 

 

                                                                      (первая  глава)

Дождливым осенним днем, собирая материалы о декабрис­тах на Украине, оказался я в небольшом городке на Подолии. Вечер из-за непогоды пришлось коротать в маленькой неуют­ной гостинице. К счастью, в номере моем оказался старенький телевизор. Я включил его. Экран засветился, но изображения не было. А вот звук был. Уже хотел было выключить «светя­щийся ящик», как вдруг «по звуку» определил, что по одной из программ «крутят» мосфильмовскую ленту - пушкинский «Выстрел». Фильм этот я давно  видел, но память услуж­ливо стала рисовать, по репликам актеров, то, что должно про­исходить на экране. Так, «вслепую» я дошел до эпизода, когда Сильвио в домике станционного смотрителя,( в ожидании лоша­дей, чтобы ехать в Москву «вернуть свой выстрел» баловню судьбы - графу) встречается с адъютантом командующего рус­ской армией, которому и отдает смотритель лошадей, предна­значенных Сильвио...

У Пушкина в повести данного эпизода нет. Это художес­твенный домысел авторов фильма. И домысел удачный. Он ор­ганично вписывается в фабулу киноленты. Но тут, как элек­трический разряд, - дело происходит на Украине, может быть, даже именно в том «местечке», где я сейчас нахожусь!.. Второй русской армией, расквартированной на юге, командует Витгенштейн. Его адъютант - Павел Иванович Пестель - ру­ководитель Южного тайного общества. Полковником он станет позже, после своей разведывательной миссии в Бессарабию...

Мне уже не до фильма. Быстро беру лист бумаги. Чувствую, с легкой руки авторов ленты, в руках у меня новая версия. Пишу: Павел Иванович Пестель. П.И.П. Но, зная за Пушкиным при­страстие, еще с лицейских лет, к шифровкам разного рода, иду дальше: Павел, Пестель... (П) и (П). В конце этих слов (лъ) и (ль). Значит, не исключено, что «срединное» (Л) отсюда. Нуж­ный набор из трех букв налицо. Их порядок в шифровке может быть произвольным. Ведь и Иван Петрович Липранди - не И.П.Л., а И.Л.П. Почему бы не быть «Ивановичу» в начале, «Пестелю» или «Павлу» в конце, а «стыковому» (л) (твердому и мягкому) - в середине и заглавной? Нет, чересчур замысло­вато. И.П.Липранди - явно предпочтительней...

Наши литературоведы и историки много раз обращались к личности Липранди. Материалы изыскателей показали: он - организатор провала общества петрашевцев. Видный чиновник - «доносящий по особым поручениям» при министре внутрен­них дел, действительный статский советник. А во времена южной ссылки поэта - близкий знакомый А.С.Пушкина.

В энциклопедических словарях о Липранди сказано, что он военный историк, генерал-майор, участник Отечественной во­йны 1812 года, автор многих трудов на военно-историческую тему. Оставил интересные воспоминания, которыми специалис­ты широко пользуются и сейчас.

Пушкин и Липранди. Сколь же различны эти две личности! Один - великий поэт России, друг декабристов, другой - ве­дающий агентурной работой царской полиции чиновник по осо­бым поручениям. Что могло быть общего между ними? Сочета­ние этих двух имён породило целую отдельную литературу. И тема эта далеко еще не исчерпана. Хотя бы потому, что есть достоверные сведения, факты не просто близких, приятельс­ких отношений, но и своеобразных творческих контактов. Ли­тературоведы Л.Гроссман и С.Штрайх уже куда с большей ис­торической, чем это делает Д.Благой, достоверностью доказывают, что прототипом романтического и загадочного ду­элянта Сильвио является именно он - Липранди.

Все это так. Но с чем решительно не может согласиться здесь автор этих строк, так это с тем, что и сюжет «Выстрела» под­сказан Пушкину  И.П.Л. Сюжет рассказа подспудно у Пушки­на был еще с той поры, когда он стрелялся на дуэли с офице­ром Зубовым в июне 1821 года в Кишиневе. Главный эпизод с фуражкой графа, наполненной черешнями, носит чисто авто­биографический характер. Об этой дуэли рассказывают: «На поединок с Зубовым Пушкин явился с черешнями и завтракал ими, пока тот стрелял. Зубов стрелял первый и не попал». Пуш­кин ушел, не стреляя и не примирившись. То есть ответный выстрел остался за ним.

Как же описывает Сильвио (Липранди) А.С.Пушкин? И здесь, и дальше хорошо, если у нас под рукой будут «Повести Белки­на». Итак, читаем.

«Ему было около тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами многие пре­имущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность окружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя...

...Жил он вместе и бедно, и расточительно: ходил вечно пеш­ком, в изношенном черном сертуке, а держал открытый стол для всех офицеров нашего полка. Правда, обед его состоял из двух или трех блюд, изготовленных отставным солдатом, но шампанское лилось притом рекою. Никто не знал ни его состо­яния, ни его доходов, и никто не осмеливался о том его спрашивать. У него водились книги, большею частию военные. Глав­ное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета. Стены его комнаты были все источены пулями, все в скважинах, как соты пчелиные».

Пушкин познакомился с Липранди в первый же день своей кишиневской ссылки. В доме командира дивизии генерала Ор­лова. Здесь, в Кишиневе, во 2-м егерском полку и служит подполковник. Орлов представил его Пушкину как «парижа­нина», вместе с ним бывшего в Париже в 1814 году. С понят­ным интересом поэт вглядывается в лицо своего нового знако­мого. Еще довольно молодой, лет тридцать, с хмурыми и одновременно очень живыми глазами. Рука сухая, горячая. Улыбаясь, показывает два ряда желтых от табака зубов, но не смеется. Невысок ростом, сухощавый и хорошо сложен. От чего кажется высоким. Постоянно молчаливый, говоривший о себе, что у него нет оснований любить людей, оттого он замкнут и малообщителен.

Часто собирались в квартире Липранди. Здесь на стене ви­села золотая шпага, полученная им за храбрость в бою, и не­сколько пистолетов. Но в остальном это была комната не воен­ного, а ученого. На стенах развешаны карты, особенно бросалась в глаза карта Балкан, изученная хозяином с особым внимани­ем - многие города и селения отмечены цветными карандаша­ми. На столе в большом порядке разложены кипы папок, труб­ки чертежей.

Поражала библиотека в отдельной большой комнате. Тут были изящные парижские издания, книги по истории, геогра­фии, археологии... На особом столике лежал массивный состав­ленный хозяином каталог его книжных богатств. Пушкин с жадностью набросился на незнакомые ему издания. Здесь, воз­можно, впервые и увидел сосланный поэт патриотическую тра­гедию итальянского писателя Сильвио Пеллико «Франческа да Римини», изданную в 1815 году. И весьма вероятно, что имен­но под впечатлением замечательной личности автора прочитан­ной, не без помощи великолепно знавшего итальянский Лип­ранди, книги Пушкин и дал позже имя писателя-карбонария герою своего рассказа. Но это пока только допущение, требующее даль­нейших рассуждений. Мы их приведем позже, в нужном месте наших изысканий. А пока вернемся к Липранди.

В 12-тысячном Кишиневе, городе многоплеменном, русских было мало. Но среди них оказались люди, большей частью офи­церы, образованные, с широким кругом общественных интере­сов, близкие Пушкину по убеждениям. В Кишиневе сформиро­валась небольшая, но активная ячейка будущих декабристов «Зеленая книга» во главе с «первым декабристом» В.Раевским. В нее входили командир дивизии М.Орлов, К.Охотников, И.Липранди и другие.

Романтическому и еще очень молодому поэту не могла не импонировать фигура Липранди, окруженная ореолом бывало­го воина, дуэлянта, человека, говорившего и свободно писав­шего на нескольких языках.

Как удивительную быль слушал Пушкин рассказы Липран­ди о его необычной, полной событиями жизни. Как писал в своих воспоминаниях Липранди, «Александр Сергеевич всегда восхищался подвигом, в котором жизнь ставилась, как он вы­ражался, на карту.»

Жизнь Липранди и впрямь была необычной. И Иван Петро­вич всегда и всех, в том числе, пожалуй, и себя, заставлял ве­рить в свою необыкновенность, исключительность.

Его отец - Педро де Липранди - был потомок испано-мав­ританских грандов, переселившихся в XVII веке в Северную Италию. В 1785 году он переезжает в Россию и превращается в Петра Ивановича Липранди. Женится на баронессе Кусовой, становится управляющим российскими государственными фаб­риками. От этого брака в 1700 году родится сын, которому дают имя Иван. После смерти жены Петр Иванович женится вторич­но, от этого брака второй сын - Павел Петрович. Затем отец  женится в третий раз, после чего все его состояние переходит в третью семью. А сам дон Педро Липранди умирает в возрасте 106 лет, оставив, как говорится, только «шпагу да доброе имя". В трехлетнем возрасте, как это было принято, Иван Петро­вич записан на службу в полк. Однако, когда ему минуло семь лет и он уже имел чин сержанта, Павел I вдруг потребовал явки на службу в полк всех, числящихся в списке. Пришлось сержанту Липранди «подать в отставку», чтобы через десять лет все начать сызнова.

С 1807 года Липранди служит подпрапорщиком, участвует в ряде сражений. И всегда ищет.случай отличиться смелостью, в том числе и на дуэлях.

Дворянское происхождение, храбрость, незаурядная обра­зованность, необычное имя помогают ему хоть как-то компен­сировать отсутствие имений и денег.

Война 1812 года - третья в жизни Липранди. Участвовал в боях при Бородине, Малоярославце. При обороне Смоленска был ранен, получил несколько боевых наград. В это время поз­накомился с будущим начальником штаба корпуса жандармов Л.Дубельтом, тесные отношения с которым сохранил на деся­тилетия (позже, в 1820 году, через Дубельта Липранди знако мится с Бенкендорфом - будущим начальником III отделения). Русская армия, разгромившая Наполеона, несколько меся­цев стояла в Париже. По рассказам Липранди, командующий русским корпусом граф М.Воронцов, благоволивший к 24-лет­нему подполковнику, назначает его начальником русской воен­ной агентуры. Липранди знакомится с агентурной работой при помощи знаменитого провокатора Э.Видока - префекта па­рижской сыскной полиции - этого, по словам А.С.Пушкина, «отъявленного плута, столь же бесстыдного, сколь и гнусного».

Видок якобы обратился к русскому военному командованию с просьбой о помощи в борьбе с бонапартистами, и ему был рекомендовав Липранди. Если судить по рассказам Ивана Пет­ровича, то совместно они раскрыли антиправительственный заговор общества «Булавки». По ходу дела Видок знакомит русского сыщика с трущобами и тайнами Парижа.

Позже, когда Липранди упрекали за неразборчивость его знакомств и дружбу с первым сыщиком Франции, в котором предстала «человеческая природа в самом гнусном своем уни­чижении», он оправдывался тем, что это было необходимо, пол­езно и весьма интересно.

В это же время в руки большого книголюба Липранди попа­дает библиотека, состоящая из фолиантов XVI-XVIII веков. Возможно, библиотека была захвачена в качестве трофея.

За одну из очередных дуэлей в Париже Липранди попадает в опалу. Из подполковника генерального штаба превращается в обыч­ного армейского подполковника. И его направляют, собственно, высылают в Кишинев. Таинственный, разочарованный, меланхо­лический тридцатилетний Липранди и 21 года от роду романти­чески настроенный поэт встречаются и сближаются.

 

                             (продолжение  следует)