Метро в детство, или Почему я не стал машинистом

Для меня московское метро – это тот дядя-машинист, который пустил меня в кабину, когда мы с папой ехали из Измайлово на ёлку...

Для меня московское метро – это тот дядя-машинист, который пустил меня в кабину, когда мы с папой ехали из Измайлово на ёлку.

Я стоял у тёмного стекла первого вагона и смотрел в маленькую проскобленную кем-то дырочку на загадочно изгибающийся тоннель с редкими светильниками... Когда, наконец, оторвался, чужая, но очень правильная бабка зыркнула на меня и строго сказала:
– Мальчик, отойди от двери – сейчас она откроется, и ты упадёшь!
Я удивился – ведь открываются только боковые двери, но всё равно послушно шагнул в сторону – и вдруг дверь действительно открылась! Выглянул машинист в форменной фуражке и, улыбаясь, поманил рукой. Я глянул на папу, читавшего газету – он чуть кивнул головой, и я несмело шагнул в кабину.
– Тебя как зовут?
– Алёша.
– Сколько тебе лет?
– Шесть.
В кабине сидел ещё один пожилой дяденька в форменной фуражке. Меня усадили на откидное сиденье, расположенное с обратной стороны двери. Увы, оттуда мне ничего не было видно, как я ни пытался вытянуть шею. Весёлый машинист, оценив ситуацию, протянул руку и легонько подтолкнул меня к самому главному окну, а опустевшее сиденье пружинисто хлопнуло по двери. Я глядел во все глаза – было необыкновенно видеть туннель наяву, но что-то ёкнуло в груди, когда впереди неожиданно появилось и начало приближаться сияние – это была «Площадь Революции». Мне казалось, что стоящие на платформе люди с удивлением смотрят на меня. Поезд остановился. Через минуту весёлый машинист объявил в микрофон следующую станцию. Его товарищ, сидевший справа, указал на центральную стойку с большим отполированным медным рычагом и сказал:
– Поверни на себя... не бойся!
Я повернул рычаг, поезд плавно двинулся и стал набирать скорость. У меня аж дух захватило от восторга! Проехали ещё одну станцию. Тут я, наконец, вспомнил про папу, повернулся к двери, нашёл ту самую дырочку и с тревогой посмотрел на беззаботно сидящих в освещённом вагоне людей – не вышел ли папа на предыдущей станции? Весёлый машинист успокоил меня:
– Не волнуйся, отец без тебя никуда не денется...
Я до этого никогда не слышал, чтобы папу называли «отцом», это несколько озадачило и отвлекло от набегавшего туннеля. «Какой же это «отец»? Это ПАПА! Ну, взрослые ещё называют Володей или даже Вовой»...

Через несколько сияний – незадолго до «Киевской» – машинист весело кивнул мне:
– Нажми на педаль,– и показал на нижнюю часть центральной тумбы, на которой был самый главный рычаг движения. Я подумал, что мы сейчас будем тормозить, и нажал. Но по всему тоннелю раздался восхитительно пронзительный гудок!

На конечной мы попрощались – оба машиниста, улыбаясь, по-взрослому протянули мне руки для пожатия, и я вышел через боковую дверь.
– Папа, ты слышал, как я гудел?
– А как же! – ответил папа и многозначительно подвигал указательным пальцем у себя в ухе.

Что ждало меня на ёлке, стало совсем неважно...

Да, чуть не забыл! Почему я не стал машинистом? Я им уже был.

Chelovechek

Источник: Мой ЖЖ