Извините, вы уже голосовали за эту статью!
5       12345 1 голос
Ø
Жалоба:
 
Есть причина пожаловаться?

Статья добавлена 17 декабря 2008, в среду, в 23:28. С того момента...

1895
просмотров
0 добавлений в избранное
1 комментарий

Представлена в разделах:




Top 5 àвтора:

Достоевский без достоевщины

Автор: Al Capone
Тема:

Сообщение:
 
Написать автору
 

С детства этот человек старался лишний раз не упоминать о своем происхождении. Не хотелось привлекать досужее любопытство

Легко ли быть правнуком?


Загадочную русскую душу в сознании Запада представляет именно Достоевский, далеко обгоняя по своему рейтингу Пушкина и Толстого. Но вот парадокс: многочисленные потомки Пушкина и Толстого сегодня живут по всему миру. А Достоевские на Западе так и не прижились, потомства там не оставили. И последняя тонкая ветвь рода Достоевских продолжает существовать только здесь, в России. Точнее, в Петербурге. 


Недавно корреспондент журнала "Шпигель" написал, что Дмитрий Андреевич Достоевский, правнук писателя, живет в "доме казарменного типа", чем сильно его раздосадовал. Конечно, на наш российский взгляд - ничего особенно "казарменного": обычная пятиэтажная сталинка. Хотя и фасад обшарпанный, и решетки на окнах имеются, потому как квартира - на первом этаже. В доме просторно, однако никаких буржуазных излишеств. Черный кот и черный пес приблудились сами - никто их специально по масти не подбирал. По коридору с утра до ночи носятся с визгом маленькие Аня и Вера Достоевские - внучки Дмитрия Андреевича и, соответственно, великому предку приходящиеся уже прапраправнучками. 


- Гены разбавляются, - сказал Дмитрий Андреевич в первом нашем разговоре. Речь шла о том, что сам он вовсе не воспринимает и этот мир, и этот город с прадедовским трагизмом и надломом. И вроде бы все воистину так. 


У Дмитрия Андреевича нет высшего образования, но вместо корочки - 16 рабочих специальностей и исключительно богатая, чистая, почти "старорежимная" русская речь. По мужской линии в его роду весьма привился "ген любви к скорости", как он сам об этом говорит. Дед, Федор Федорович, разводил скаковых лошадей, отец, Андрей Федорович, был без ума от езды на мотоцикле, а для Дмитрия Андреевича его серебристая иномарка - предмет особой гордости. И нет в его жизни никакой достоевщины. 


Однако покуда слушаешь его рассказ об истории семьи - внезапно начинаешь приходить к парадоксальной мысли. Да не существует ли генетической памяти наоборот? Если великий писатель был нашим национальным пророком, то не прозревал ли он будущее, угадывая в нем судьбы именно своей семьи и своих ближайших потомков? Потому что история рода Достоевских в XX столетии - это тоже в своем роде достоевский сюжет. Достоевский - без достоевщины. Без чрезмерной броскости, но с каким-то странным и страшным внутренним напряжением. А в сюжете этом - тоже история духа России, безо всяких натяжек... 

Последний подарок


Федор Михайлович мечтал вернуться в Москву и купить там особнячок для своей семьи, но эта мечта так и не сбылась. Достоевский нынче неотделим от Петербурга, хотя сам-то он никогда не полагал, что эта связь останется с ним и пожизненно, и посмертно. 


Ему платили за книги далеко не по самым высоким ставкам. И в этом городе у него не было ничего своего - кроме таланта, которым он жил. Некоторые писатели, чьи имена мы давно забыли, получали в свое время гонорары, несоизмеримые с гонорарами писателя, чье имя вскоре станет знаковым, или, как мы сказали бы сейчас, культовым. Правда, "Братья Карамазовы" принесли ему уже ощутимый доход. Однако в полной мере плоды славы Федора Михайловича жене и детям довелось вкусить лишь после его смерти. Более 30 лет Анна Григорьевна прожила вдовой, повторяя: "Живу только им и для него". И это были не пустые слова. Мужа не стало, но осталось его наследие, которым она занималась без устали. 


Из четверых их детей в живых оставались двое - Федор и Люба. Старшая дочь и младший сын, Соня и Алексей, умерли в детском возрасте. Позже собственной семьей обзавелся лишь Федор Федорович. Любовь Федоровна замуж так и не вышла, а в 1913 году неожиданно уехала за границу, да так там и осталась. Есть расхожее мнение, что на детях гениев природа отдыхает, и в чем-то Федор Федорович эту сентенцию оправдывал - человек он был скорее практического, чем творческого склада. Да и впоследствии творческим наследием отца интересовался мало. Анне Григорьевне в этом гораздо больше помогал племянник покойного мужа, Андрей Андреевич Достоевский. 


Доходы от переиздания книг Анна Григорьевна делила строго на три части - себе, Феде и Любе. Богатой ее назвать было нельзя, но вдова Достоевского не бедствовала. А умерла - от голода. В возрасте 80 лет. 


В смутном 1918-м из Петрограда многие уезжали на юг - казалось, там легче прокормиться. Анне Григорьевне принадлежали два дома в Ялте и дача в Адлере. Именем классика уже называли улицы, и один из ялтинских домов стоял на улице Достоевского. "Как приятно мне, Достоевской, жить на улице Достоевского", - напишет она с гордостью. Но радость была преждевременна: ни в одном из этих домов невозможно было жить. В Крыму те же разгром и разруха. Женщин, которые присматривали за домом, убили во время налета мародеры (это были дни восстания крымских татар). И в гостиной бюст Федора Михайловича был забрызган кровью... Так об этом пишет сама Анна Григорьевна. 


Из адлерской дачи старуху выгнал собственный сторож. А позже обосновался там с семьей. И это тоже было чем-то символическим - подобное происходило по всей России. В одно мгновение прежде уважаемые и почитаемые люди становились изгоями. 


- Федор Михайлович тоже об этом писал: есть, есть в характере русского человека такая черта - сначала всю жизнь молиться на икону, а потом в один прекрасный момент разбить ее вдребезги, - комментирует поступок сторожа правнук изгнанной из собственного дома Анны Григорьевны. 


Последние месяцы своей жизни никому не нужная вдова классика проводит в ялтинской гостинице. Здесь все-таки рядом есть люди, а в ее домах - пустота и разруха. Она больна лихорадкой, но не это становится причиной ее смерти. На местном базаре Анна Григорьевна выменяла что-то из своих драгоценностей, некогда подаренных покойным мужем, на большой кусок хлеба. И, не удержавшись, съела его весь сразу, чего ни в коем случае делать нельзя после долгого голодания. В просторечии это называется "заворот кишок". Очень мучительная, неприглядная и тяжелая смерть... 


Гроб с телом не хоронили - поставили в склеп в местной церкви до приезда родных. Однако лишь через полгода Федору Федоровичу удалось добраться до Ялты через сплошные фронты Гражданской войны. 


Позже за могилой вдовы Достоевского ухаживала сестра Чехова. (Хотя, говорят, Чехов не любил Достоевского и отрицательно относился к его творческому методу...) 


Прах Анны Григорьевны был перезахоронен, согласно ее завещанию, рядом с прахом самого Федора Михайловича лишь в 1968 году. Сделал это ее внук Андрей Федорович за полгода до собственной кончины. 

Куда исчезли "Братья Карамазовы"?


Семья Федора Федоровича жила в Симферополе, где тот держал до революции конюшни и разводил лошадей. Однако в те смутные годы очередная власть в Крыму менялась чуть ли не каждые два-три месяца, и очередной фронт отрезал ему обратный путь из Ялты на Симферополь. Потому, похоронив мать, Федор Федорович выбирает путь на Москву. Он везет с собой чемодан с архивами отца, по завещанию Анны Григорьевны распределенными между ним и его сыновьями, то есть внуками Федора Михайловича, Федей и Андреем. Как весьма подозрительный элемент (предположительно - спекулянт), сын Достоевского был снят с поезда красными патрулями и уже почти поставлен к стенке. На счастье, к тому времени вышло знаменитое постановление Ленина о памятниках великим деятелям российской культуры. Значился в этом списке и Достоевский. 


- Ума не приложу до сих пор, отчего же это Ульянов так расщедрился? - разводит руками правнук. - Ведь над ним "Бесы" всю жизнь висели, как проклятие... 


Как бы там ни было, жизнь Федору Федоровичу это спасло. Уже перед расстрелом он воззвал к красноармейцам: ваш вождь моему отцу памятник поставил, а вы меня расстрелять хотите? Нашелся среди красноармейцев кто-то, книги Достоевского читавший, так что Федора Федоровича пощадили и даже пропуск выдали - как "сыну первого революционера, пострадавшего от царского режима"...


Но Федор Федорович так и не довез архивы до Москвы. Следующие патрули их национализировали и отправили в Исторический музей - уже без сопровождения нежелательного в данном случае наследника. В газетах ситуацию описали туманно: "Обретен архив Достоевского". С тех пор всем потомкам оставалось довольствоваться лишь звучной фамилией - никаких более ощутимых прав на наследие предка за ними уже никто никогда не признавал. 


Однако черновой рукописи "Братьев Карамазовых" в этих архивах не было. Она исчезла и не найдена по сей день. Известно, что беловая рукопись, хранившаяся в банковском сейфе в Петрограде, тоже была изъята и национализирована. Однако затеряны и ее следы. Возможно, советская власть продала ее за границу кому-то из коллекционеров. Но кому и куда - тайна за семью печатями. 


В те годы властью распродавались многие музейные сокровища. Большим ценителем вещей такого рода слыл Стефан Цвейг - он и до революции покупал некоторые автографы Достоевского, тогда еще вполне легально. Впрочем, никаких сведений о подобной его сделке с Советами не осталось, но стоит учесть: о таких сделках старались не распространяться с обеих сторон. Обе исчезнувшие рукописи - и черновая, и беловая - могли попасть к нему. Однако позже Цвейг покончил с собой в состоянии глубокой депрессии. И перед этим знаменитая коллекция утратила в его глазах свою ценность. Он распродавал ее в Швейцарии. Так что существует еще теоретическая вероятность, что "Братья Карамазовы" осели где-нибудь там. 


Известно, что из меньшевистской Грузии приходило в Москву письмо, в котором некто предлагал властям продать рукопись романа. Здесь уже понятно, что речь идет именно о черновике. В Совнаркоме постановили отказать в такой сделке. Дальше следы рукописи теряются... 


Старший внук писателя Федик (третий Федор по мужской линии) умер в 1921 году от тифа. Было ему тогда всего 16 лет. Говорят, мальчик подавал большие надежды, писал прекрасные стихи, и родственники надеялись, что он станет великим поэтом. Не сбылось. 


Дмитрий Андреевич ездил в Симферополь на поиски могилы дяди, умершего за четверть века до его появления на свет. Однако могилы уже давно нет. Старожилы еще помнят, что где-то вот на этом месте когда-то было кладбище, но его давно снесли, а через бывшие могилы проложена дорога. 


Затеряна и могила конезаводчика Федора Федоровича. Он умер в том же 1921 году в Москве (там у него была новая, неофициальная семья). Похоронили его на Ваганьковском за счет Исторического музея, крест на могиле позже поставит его прежняя жена. А нынче на этом кладбище могилу сына Достоевского не смогли найти ни его внук, ни столичные достоеведы. Скорее всего, она была ликвидирована еще при Сталине, когда требовались места для новых захоронений. 

Простой советский человек


Став взрослым, Андрей Федорович уехал в Ленинград, где поступил в Политехнический институт. Жил он на квартире Андрея Андреевича Достоевского, племянника писателя, который в свое время помогал вдове работать с архивами Федора Михайловича. В советские времена Андрей Андреевич числился научным сотрудником знаменитого Пушкинского дома. И когда грянуло дело академика Платонова, Андрей Андреевич, которому было уже под 70, вместе с коллегами отправился строить Беломорканал. 


Впрочем, приговоренный к пяти годам ударной стройки, старый ученый пробыл там всего полтора года. За племянника Достоевского вступился Луначарский. Вернулся он в 1933-м, однако с подорванным здоровьем прожил недолго. Как иронически замечает Дмитрий Андреевич, освободили старика, скорее всего, не из-за высокого заступничества, а из-за хронического невыполнения нормы: на стройке он явно был бесполезен, а расстреливали тогда еще выборочно... 


Так что Андрей Федорович остался жить в его квартире, некогда 6-комнатной, целиком принадлежавшей одному только дяде, но со временем, разумеется, уплотненной и превращенной в обычную ленинградскую коммуналку. 


Чтобы выжить в условиях новой действительности, единственному уцелевшему внуку Достоевского предстояло стать простым советским человеком. И он выжил. Он стал простым советским человеком - чего, наверное, не сумел бы сделать любимчик матери, покойный старший брат, которого прочили в гении... 


В институте Андрей Федорович приобрел специальность инженера по механизации лесозаготовок - занимался разработкой и улучшением технических характеристик тракторных двигателей. В конце 30-х уехал с семьей на Дальний Восток, где ему предложили работу по специальности. 


Парадокс, но в местах ссылок тогда арестовывали меньше, чем в Ленинграде и Москве. "Из Сибири в Сибирь" ссылали реже. Дело в том, что вскоре после убийства Кирова Андрею Федоровичу Достоевскому все-таки довелось провести два месяца в следственном изоляторе НКВД. Что ему предъявляли помимо стандартных обвинений того времени (контрреволюционный заговор, террористическая деятельность) и почему все-таки отпустили - нынче покрыто мраком неизвестности. Сам он никогда никому ничего не рассказывал. 


Во время войны простой советский инженер Достоевский был призван в армию. Пригодились и его страстное увлечение мотоциклетным спортом, и инженерная специальность - в ремонтных бригадах танковых войск. Он воевал на Ленинградском фронте. Будучи ранен, сбежал из госпиталя и пытался вернуться в свою часть, однако по дороге временно попал в разведроту, на Невский пятачок. Жена с дочерью в это время жили в эвакуации в Йошкар-Оле, куда Андрей Федорович отправлял письма с фронта в форме рассказов. К сожалению, они не сохранились. Тогда ценность этих писем мало кому была очевидна, и их выпросила на память заведующая детским садиком, где в то время работала жена Достоевского. Сейчас в Йошкар-Оле идут поиски тех писем, но безуспешно. Скорее всего, пропали и они. 


В 1944-м муж и жена встретились в освобожденном Ленинграде. Она - вернувшись из эвакуации, он - по пути с Запада на Восток: его командировали в Маньчжурию. Результатом той недолгой встречи стало рождение в 1945 году сына Дмитрия. 

Назад, в будущее


Правнук Достоевского не был крещен в детстве. Никаких православных традиций в семье уже не сохранилось. Только много позже, взрослым человеком, Дмитрий Андреевич стал заходить в церковь - еще в советские времена, когда действующих церквей было немного. Ему просто нравились службы, поэтому и ходил, по советскому невежеству своему не зная, что, не пройдя обряда крещения, имел право присутствовать на службе только до определенного момента. 


"Преступление и наказание" в школе тогда еще не проходили. Мальчику с детства привили стойкие коммунистические убеждения, и он без запинки мог объяснить, в чем состояли заблуждения его прадеда: - Мол, коммунизм строить надо, а не старушек мочить, как сказали бы сейчас... Вот и весь выход. И никаких сложностей. Так я был воспитан. 


Но возвращение к истокам, наверное, все равно было неизбежным. Хотя шло оно долго. В течение всей жизни. 


Так что и сегодня на Невском можно встретить Достоевского - с аккуратно подстриженной седой бородой, невысокого и подвижного, внешне весьма даже схожего с великим прадедом. Он вырос в послевоенной ленинградской коммуналке, где, кроме их семьи, жили еще две. Отдельную квартиру в Купчино потомку Достоевского выделили лишь в 1970 году - к столетию со дня рождения Ленина. Дмитрий Андреевич вспоминает: когда выезжали из коммуналки, соседи плакали, расставаясь с ними. Такие были в то время отношения между людьми. 


"Впрочем, я позже понял, в чем было дело, - говорит Дмитрий Андреевич. - Они были родом из деревни и, видимо, из староверов. Отсюда и порядочность, и человечность..." 


Отца он почти не помнит. Андрей Федорович оставил семью, когда Дмитрий был еще маленьким. Наверное, это тоже своего рода семейная традиция, ведь так же поступил и дед, проживший свои последние годы с другой женщиной, а не с матерью своих детей. Простой советский инженер Достоевский скончался в 1968 году в возрасте 60 лет, так и не повидавшись с выросшим сыном. Сегодня Дмитрий Андреевич коротко говорит: "Надеюсь, то, что он отрекался от меня, не будет вменено ему в большой грех".
Способность к таким словам и суждениям в роду Достоевских была обретена заново. Практически на пустом месте - на месте выжженных до самых корней традиций. 


Сохранились послевоенные письма Андрея Федоровича к матери. Будучи уже очень пожилым человеком, Екатерина Петровна, вдова конезаводчика Федора Федоровича, уехала из страны вместе с отступающими немецкими войсками, опасаясь преследований советской власти. Ее сестра Анна была замужем за одним из баронов Фальцфейнов, состоявших на российской службе со времен Екатерины. Ко всему прочему, Екатерина Петровна получила ложное известие о гибели Андрея, и в России ее больше ничто не держало. В 1950-е годы один из английских достоеведов обнаружил, что Андрей Федорович остался жив, и заочно свел его с эмигрировавшей матерью. В органах Андрею Федоровичу объяснили, что писать матери можно, и ничего ему за это не будет. Но эти письма были выдержаны в духе передовиц "Правды". Возможно, Андрей Федорович знал, что его переписку будут читать в соответствующих местах. А может, дело обстояло иначе. Еще и поэтому сын нынче не очень жалеет, что не повидался с отцом перед его смертью. "У меня сложилось впечатление, что это был человек, который всю жизнь носил маску - но маска в конце концов намертво приросла к лицу. Мне, наверное, было бы тягостно видеть это".


Все источники сведений о великом предке в этой семье - уже только письменные. Из устных преданий осталось одно: "У всех Достоевских скверный характер". Эту фразу повторяли, наверное, жены всех поколений Достоевских в минуты размолвок с мужьями. Впрочем, это тоже - всего лишь семейный миф. Уж, наверное, встречаются у российских мужей характеры и более невыносимые. А все же само по себе это скорее крест, чем преимущество: носить такую фамилию и волей-неволей представительствовать перед потомками за такого предка... 


Сыну Дмитрия Андреевича Алексею нынче 29 лет. По настоянию отца он учится заочно в педагогическом институте - корочки не помешают. Хотя вообще-то по профессии Алексей Достоевский - водитель трамвая. Над ним коммунистическое воспитание не тяготело, так что с самого детства он относился к предку иначе. Но это уже другая история - история нового века. 


Конечно, "гены разбавляются", как говорит сам Дмитрий Андреевич, однако в новых поколениях все равно будет выскакивать та или иная родовая черта. Значит, немного отдохнув на ближайших потомках, природа может и вновь собраться с силами... А недавно четырехлетняя Аня Достоевская была чрезвычайно поражена, прочитав свою фамилию, написанную крупными буквами в каком-то месте, которое к ней лично вообще никакого отношения не имело...

 
 
 
 

Ответов пока нет.

Комментàрии  — 1


Анонимно   14 г. назад

См. комментарий к этой статье вот здесь - http://www.ynik.info/2008/03/21/dostoevskijj_bez_dostoevshhiny.html

Ответить
Сообщение:
Пожалуйста, подождите!
Комментарий: