При исполнении…

«А маме бы написали, - появляется в голове, - что погиб на государственной границе, при исполнении служебных обязанностей или при выполнении воинского долга...»

 

По деревянным стенам ползают паучки, кувыркаются мошки, на стенах отдыхают сочные зеленые мухи. Сизая неторопливая струя «беломорины» выдвигается изо рта и накрывает цепенеющих насекомых.

 

Сплюнув в открытую дверь, перевожу взгляд на ярко-синюю полоску моря, которое сверкает над прибрежными зарослями бамбука. За синей полоской зеленеют сопки, обнимающие незнакомый город. Над сопками возвышаются пять островерхих гор, убеленных нетающими снегами. Мог ли я подумать на гражданке, что когда-нибудь буду разглядывать Японию, сидя на очке...

 

Дым от папиросы рассеивается, и насекомые снова прыгают и ползают по стенам.

 

Где-то совсем рядом сухо стучит автоматная очередь. Стряхиваю пепел мимо очка и начинаю мять страницу из дисциплинарного устава. Ничего странного: толпа резвится, пока ротного нет. Командир роты уехал на тягаче снимать сети с ручьев, - куда горбуша заходит на нерест. Рота в это время играет в войнушку: ребята достают из оружейки один или два автомата и начинают палить заранее сворованными патронами.

 

Две очереди, срезав друг друга, стрекочут по деревьям. Ветки с треском разлетаются. «Кунаширские воробьи» - гигантские черные вороны, нехотя ворочая растрепанными полуметровыми крыльями, отваливают в ясное небо.

 

Все как всегда: сначала стреляют в воздух, потом - по воронам, затем - по отдельно стоящему туалету, после...

 

Длинная очередь вспарывает дорожку у порога. Пыль зависает маленькими грибками. Выстрелы раздались над головой. Значит, стрелял часовой с сопки, у подножья которой и стоит туалет.

 

Бросив папиросу в очко, осторожно выглядываю. Наши придурки, размахивая автоматами, веселятся у казармы. Одной рукой машу им, другой - придерживаю штаны. Толпа веселится еще больше. Машу кулаком. Они машут часовому.

 

Использую страничку из устава и, натянув штаны, иду по дорожке.

 

•-                Ну что, помогли просраться? - радуется за меня толпа. Я огрызаюсь и, забрав у кого-то автомат, выпускаю полмагазина в толчок. Видно, как на стенах появляется сыпь отщеплений.

•-                 

Отдав автомат, закуриваю папиросу и, откинувшись, гляжу на берег. Желтая дорожка песка разделяет яркую зелень берега и сверкающую синеву моря. На песке развевается тоненькая голубая струйка дыма возвращающегося тягача. Над морем стоят белые горы Японии.

 

«А маме бы написали, - появляется в голове, - что погиб на государственной границе, при исполнении служебных обязанностей или при выполнении воинского долга».

 

Хорошо, тепло, солнечно.